Смейся, Принцесса!

– Потерпи. Ты же сильная, потерпи. Минут через семь приедет Бриль. И учти, если ты не поправишься, я убью Старуху. Обещаю. Клянусь. Вот видишь, у тебя теперь нет другого выхода – ты должна поправиться.

Мне показалось, что он улыбнулся, но я не могла проверить это.

* * *

Тепло имеет удивительное свойство – пробуждать к жизни. Очнувшись, еще не открыв глаза, я поняла, что лежу в мягкой постели, согретая, укутанная воздушным одеялом. Почувствовав на себе чей-то взгляд, я попробовала шевельнуться, и у меня это получилось, правда, ощущения оказались не из приятных, словно на кожу полыхнуло жаром, а внутри заработали многочисленные ржавые механизмы. Я медленно провела рукой по ноге, бедру, животу – я лежала голая, на мне было надето лишь… кольцо-цветок.

«Где я?»

Открыв глаза, я сразу догадалась, чей взгляд коснулся души, – с портрета на меня нежно смотрела мама.

– Клим, – выдохнула я, понимая, что нахожусь в квартире Шелаева, и он специально уложил меня именно в этой комнате.

Сладковатый запах лекарства влетел в нос, я поморщилась, медленно повернула голову и посмотрела на открытую дверь, а затем вновь на портрет. «Здравствуй, мама…» В голове появился шум, звуки заострились, и до меня стали долетать обрывки фраз… Шелаев и Бриль, видимо, находились в соседней комнате. Услышав знакомые голоса, я вздохнула и обессилено закрыла глаза.

– …через пятнадцать минут лекарство подействует, и я отвезу ее домой.

– Нет, любое движение причиняет ей боль.

– Клим, ты меня не слушаешь, Насте станет легче через пятнадцать минут, а за три дня я вообще поставлю ее на ноги.

– Что с ней произошло?

– Слишком сильное нервное напряжение, организм включил самозащиту, ей нужна была передышка.

– И ты считаешь, что нормально объяснил?

– А ты бы хотел услышать парочку терминов на латыни?

– Это может повториться? Черт! Я не могу представить, что это может повториться и… и меня не будет рядом.

– Не знаю, как ты видишь дальнейшую судьбу Насти, но я уверен: очень скоро девочка покинет дом Эдиты Павловны. Осталось немного. Должно что-то случиться… Последняя капля.

– У Старухи она в безопасности. Хотя это уже под большим вопросом.

– Ей ничего не угрожает за дверьми дома Ланье. Голод, холод, лишения, болезни – стоит ли бояться этого? – Бриль усмехнулся, в его голосе прозвучала привычная и такая любимая мною ирония.

– Очень смешно. Что бы я делал без твоего черного юмора, – донеслась ответная усмешка Шелаева. – Ладно, ты прав, только… – добавил он серьезно, а потом замолчал.

– Клим, Настя – Ланье. Она похожа на мать, но в ее венах течет кровь тех, кто устремлялся в далекие дали в поисках золота и драгоценных камней. Плохо ел, мало спал, мок под дождем и промывал тонны песка ради нескольких крупиц золота. Я хорошо знаю историю этой семьи. Настя равнодушна к деньгам, но в ней живет сила, которой хочешь не хочешь, а нужно искать применение. Ты же угадал в ней это. И Эдита Павловна тоже угадала…

– Если ты такой умный, скажи, что делать.

– Отпусти ее.

– Она свободна, если не считать «любовь» и «заботу» Старухи.

– Нет… Она пока не знает, что такое свобода.

– Да? И что это?

– Это когда ты, Клим, не стоишь у нее за спиной. Дай девочке передышку, она измучилась на вашей войне. Не надо на меня так смотреть, я знаю, все знаю, но Настя ребенок по сравнению с тобой.

– Нет, ты ничего не знаешь.

– Знаю.

Тишина.

– Ты не подскажешь, почему мне сейчас очень хочется тебе врезать, чертов Бриль?!

– Потому что я опять прав. А впрочем…

– Что?

Лев Александрович помолчал немного, а затем до меня донесся его спокойный уверенный голос:

– А впрочем, поздно. Это только если с мясом и кожей отдирать.

Некоторое время они молчали, затем заговорил Клим:

– Что же произошло у Ланье?..

– Непонятно. Похоже, Эдита Павловна еще не хватилась любимой внучки. – Раздались тяжелые великанские шаги Бриля. – Анастасия, Анастасия… Клим, хватит курить, дышать же совершенно нечем.

– На ее пальце мое кольцо. Она не надела бы его ни за что на свете, ни при каких обстоятельствах.

– А если бы умирать собралась, то надела бы? – Я вновь угадала усмешку Бриля, и мои губы сами растянулись в улыбку. – Клим, никто не знает, в какой момент пишутся и решаются судьбы, кому и когда исправлять свои и чужие ошибки… Настя неслучайно оказалась около твоего дома. Это ясно и тебе, и мне.

– Она останется здесь.

– Исключено. Я отвезу ее к нам, Нина уже пять раз звонила. А дальше разберемся.

– Настя останется у меня.

– Нет, Клим, нет. Ты сам знаешь, этого делать нельзя. Уже утро, пожалуй, я позвоню Эдите Павловне… Скажу, что Настя плохо себя почувствовала и обратилась ко мне за помощью. Она не поверит, но правду ей все равно никто не скажет.

Я осторожно повернулась на левый бок и по-детски положила руки под щеку, так было удобнее смотреть на портрет мамы. «Какая же она красивая и добрая, как хорошо, что я на нее похожа». По спине пробежала боль, но теперь она была иной, вполне терпимой, не разрезающей меня на много маленьких кусков.