Смейте верить

Волосы были собраны в аккуратный пучок, несколько прядей спускались по щекам, придавая девушке одновременно сексуальный и аккуратный вид. Она была нежной орхидеей по сравнению с обыкновенным одуванчиком Руби. Эта женщина могла быть только Кейтлинн Малмейн, той, что хотела выйти замуж за Лео.

Лео обнял Руби в защитном жесте, когда Малмейны посмотрели на Даннов. Прохладное выражение лица Кейтлинн Малмейн изменилось на удивление, смешанное с болью, когда она увидела, как Лео прижал к себе Руби. Она быстро спрятала боль за презрением, но Руби увидела ее и задумалась.

— Лео, ты и она когда-нибудь… — как можно тише прошептала она.

— Нет.

— Хорошо.

Из груди Лео вырвался смешок, который он быстро замаскировал кашлем.

Она наблюдала, как Малмейн подошел к Эйлин, полностью игнорируя Шона.

— Эйлин, приятно видеть тебя, даже при таких обстоятельствах.

Эйлин проигнорировала руку, которую протянул мужчина.

— Эти обстоятельства — полностью твоя вина, Каллен. Верни мне моего сына.

Каллен Малмейн усмехнулся.

— Очаровательно, как всегда, моя дорогая. — В очередной раз полностью игнорируя Шона, Каллен повернулся к Лео. — Лео. Рад тебя видеть.

Лео холодно кивнул.

— Хотел бы я сказать то же самое, Каллен. Теперь верни мне моего брата.

Насмешка Каллена снова вспыхнула, его глаза прошлись по изгибам Руби.

— А кто эта молодая леди? Твой друг?

Улыбка Лео была самодовольной.

— Она моя пара.

Теплая улыбка Каллена ушла, оставив яростный ледяной взгляд. Он изучил Руби с холодным, тонко скрытым отвращением. За его спиной Кейтлинн ахнула.

— Связь неполная. — Он фыркнул и повернулся к Лео. — Выполни соглашение, и я прослежу, чтобы твой брат был возвращен невредимым.

— Нет.

Каллен вздохнул и покачал головой.

— Я не вижу, чтобы у тебя был выбор, Лео. Без твоего сотрудничества сделка становится недействительной, и семья Джолун страдает. Ты хочешь видеть, как страдает твоя мать или твоя сестра? Как насчет Шейна, Лео? Ты хочешь, чтобы он и дальше страдал?

Выражение лица Лео превратилось в ухмылку акулы, пославшей дрожь по позвоночнику Руби.

— Во-первых, я не думаю, что у контракта был лимит времени… или был, Малмейн?

Когда Каллен не ответил, Лео продолжил:

— Во-вторых, в нем говорится, что партнерами являются ваши потомки либо потомки Дункана, и моей матери или ее потомков. Поскольку мой брат и сестра являются потомками моей матери, возможно, вы не будете против обратиться к одному из них, чтобы выполнить контракт? Боюсь, я недоступен.

Каллен печально покачал головой, его холодный взгляд был обращен к Лео.

— Неприемлемо. Кровь твоей сестры и брата слишком загрязнена. С другой стороны, твоя почти чиста.

Улыбка Лео стала злее от оскорбления.

— А твоя, с другой стороны, чистое жидкое дерьмо.

Руби услышала смутный намек на ирландский акцент в голосе Лео.

Каллен вздохнул.

Все самые постыдные кошмары Руби выползли из уголков ума и стали нападать на нее. Ее неуверенность собралась вокруг нее калейдоскопом боли и тоски, и она, всхлипывая, упала на колени.

— Руби так паршиво трахается! — Голос Бобби Карандашного Члена звучал в ее ушах, когда он рассказывал о ней всем своим друзьям. — Чувак, если все девственницы такие, лучше я буду придерживаться шлюх, которые знают, что такое минет.

Но на этот раз она не смогла дать отпор.

— Она такая толстая, что просто дрожит, как желе, в этом платье. Смотрите, как платье натягивается, смотрите, как оно колышется… — хихиканье чирлидерш окружило ее. Они пели «колых-колых», указывали и смеясь над Руби. Ей потребовались годы, чтобы похудеть, но ничто из этого не имело значения, поскольку все это возвращалось назад, все эмоции, такие же сильные, как в то время, когда это произошло.

— Знаешь, ты была бы намного привлекательнее, если бы потеряла десять фунтов, милая. Так вот, если ты последуешь этой диете, которую я тебе послала… — голос ее матери затих, отец занял ее место.

— Девочка, если ты не положишь этот торт обратно, ты будешь весить больше, чем слон!

Смех двоюродных братьев, дядей и теток смешался с хихиканьями чирлидерш. Что еще хуже, так это то, что ее родители даже не понимали, как сильно они причиняли ей боль. Они думали, что помогают.