Смеющийся труп

– Держись от меня подальше Доминга.

– Я не стану к тебе приближаться, chica. Мне это не понадобится.

– Твой последний фокус не сработал. Я все еще здесь.

– Я ничего не делала. Но, я уверена, к тебе еще могут пожаловать неприятные гости, chica.

Я повернулась к Дольфу.

– Черт возьми, мы можем что-нибудь сделать?

– У нас есть амулет, но это все.

Наверное, на моем лице отразилось что-то, потому что Дольф взял меня за руку.

– Что случилось?

– Она что-то сделала с амулетом. И теперь его нет.

Он скрипнул зубами и на мгновение отвернулся. Потом вновь посмотрел на меня.

– Как это ей удалось, черт возьми?

Я пожала плечами.

– Пусть Джон объяснит. Я так и не поняла. – Ненавижу признавать, что я чего-то не знаю. Но, люди добрые, не может одна девочка быть специалистом во всем. Я так старалась держаться подальше от вуду. Столько усилий – и что в итоге? В итоге я смотрю в черные глаза жрицы вуду, которая уготовила мне смерть. И, судя по выражению этих глаз, восьми неприятную.

Что ж, с волками жить – по-волчьи выть. Я опять повернулась к ней. Я стояла, смотрела в ее глаза и улыбалась. Ее собственная улыбка слегка померкла, и я заулыбалась еще шире.

– Кто-то тебя предостерег, и ты в два дня вычистила эту выгребную яму. – Я наклонилась к ней вплотную и положила руки на подлокотники ее кресла. – Тебе пришлось разрушить все стены. Тебе пришлось освободить или уничтожить всех, кого ты создала. Твое святилище разрушено, у тебя больше нет ни жертвенных животных, ни алтаря. Ты лишилась могущества, которое собирала по каплям. Теперь тебе, сука, придется все начинать заново. – Взгляд ее черных глаз заставил меня вздрогнуть, но я тут же забыла об этом. – Ты слишком стара, чтобы все начать заново. Сколько своих игрушек тебе пришлось уничтожить? Сколько ты выкопала могил?

– Ты можешь радоваться сейчас, chica, но однажды темной ночью я пришлю к тебе то, что мне удалось сохранить.

– Зачем ждать? Сделай это прямо сейчас, при свете дня. Встань со мной лицом к лицу – или ты трусишь?

Она рассмеялась – теплым, приветливым смехом. От неожиданности я выпрямилась так резко, что почти отшатнулась назад.

– И ты воображаешь, что я откликнусь на твой вызов, когда рядом столько полиции? Я не такая дура.

– Попытка не пытка, – сказала я.

– Тебе нужно было принять мое предложение. Работая вместе, мы обе стали бы богаты.

– Единственное, что, вероятно, мы сделаем вместе, – постараемся друг друга убить, – сказала я.

– Быть посему. Пусть между нами будет война.

– Она никогда не кончалась, – сказала я.

Доминга кивнула и слегка улыбнулась.

Из кухни вышел Зебровски. Он ухмылялся от уха до уха. Наконец-то что-то хорошее.

– Внучек проболтался.

Все, кто был в комнате, уставились на него.

– О чем? – спросил Дольф.

– О человеческом жертвоприношении. О том, что бабуля велела ему убить Питера Бурка и забрать у него амулет. Но какие-то бродяги его спугнули, и он этого не сделал. Он так боится ее, – Зебровски кивнул на Домингу, – что просто мечтает, чтобы ее отправили за решетку. Он понимает, что его ждет за то, что он упустил амулет.

Амулет, которого у нас больше нет. Зато есть видеопленка, а теперь еще и признание Антонио. Жизнь начинает налаживаться.

Я повернулась обратно к Доминге – высокой, гордой и устрашающей. Ее черные глаза пылали внутренним светом, и я, стоя рядом с ней, чувствовала ее силу. Ничего, хороший костер о ней позаботится. Ее поджарят на электрическом стуле, потом сожгут тело, и пепел будет развеян по ветру.

Я тихо сказала:

– Ку-ку.

Она в меня плюнула. Плевок попал мне на руку и обжег кожу, как кислота.

– Вот черт!

– Только попробуй еще раз это сделать, и я тебя пристрелю, – сказал Дольф Доминге. Он вытащил пистолет. – Сэкономим средства налогоплательщиков.

Я пошла искать ванную, чтобы смыть с руки слюну этой ведьмы. На этом месте уже образовался волдырь. Ожог второй гребаной степени. Господи Иисусе.

Я была счастлива, что Антонио раскололся. Я была счастлива, что Домингу упрячут за решетку. Я была счастлива, что она скоро помрет. Уж лучше она, чем я.

32

Риверидж – что означает “водораздел” – был современным жилым районом. Это означало, что там имелись дома трех типов – по четыре одинаковых здания в ряд, словно печенья на противне. Никакой воды и тем более водораздела поблизости не было.

Дом, который служил центром круга поисков, ни чем, кроме цвета, не отличался от соседних домов. Дом убийства, как его окрестили в новостях, был серым с белыми ставнями – такими же, как и на прочих домах. Ставни нигде не работали. Они служили только для красоты. В современной архитектуре полно всяких довесков, которые служат только для красоты: балконные ограждения без балконов, мансардные крыши без мансард, крылечки – такие узкие, что на них смогли бы усидеть только эльфы Санта-Клауса. Глядя на это, я начинаю тосковать по викторианской архитектуре. Может, там все и громоздко, зато функционально.