Смех Again

— Десять великанских и четыре лилипутских, да? — спрашивает Гек. — А плейер, проигранный Генке, зажал, да? Жмотяра!

Блин. Нехорошо получилось… Нужно было оставить плейер в своей комнате… Генка бы понял… Надеюсь…

— Жмот! — говорит Гек.

Я приближаюсь к комбайнову кладбищу со скоростью, превышающей среднюю скорость идущего человека: спешу. Навстречу мне с ещё большим ускорением движется дождь. Он уже накрыл Уткино и с минуты на минуту будет здесь. Блин… Точно вымокну.

Молнии вырастают совсем рядом.

Бах!!! — гром взрывается спустя секунду. Я вздрагиваю от неожиданности.

— Ты не переживай! — говорит Гек Финн. — По поводу плейера в смысле. У тебя ещё есть возможность его задарить.

— Ага. Так я и вернулся.

— А и не надо возвращаться! — говорит Гек. — Так передашь!

— Точно. По почте вышлю. Точно.

— Зачем ходить на почту? — говорит Гек. — Почта сама к тебе придёт! Уже пришла! — Гек радостно тычет большим пальцем за спину. — Почтальон в тридцати великанских позади тебя!

Я останавливаюсь.

БАХ!!! — гром заставляет меня передёрнуться.

Я слышу шум капель и чувствую запах озона.

— Ну, может, плюс-минус семь лилипутских! — так же радостно сообщает Гек.

Я поворачиваюсь.

Почтальон. В тридцати шагах от меня. Почтальон в цветастом платье. С растрёпанными волосами. Стоит и смотрит на меня, тяжело дыша.

Ольга.

Я сжимаю кулаки со всей силы.

Ольга. Шла за мной от самого дома. Бежала от самого дома.

— Это не я, чувак! — говорит Гек. — Честное слово, не я…

Холодная капля ударяет меня в макушку, и я вздрагиваю.

И пока Ольга приближается ко мне, придерживая подол, я вздрагиваю ещё несколько раз. В тот момент, когда между нами остаётся пара метров, она делает всего один, последний, шаг. И заканчивает его, уже промокшая до нитки: дождь накрывает нас плотной стеной.

Вода хлещет вокруг. Тучи прогнали солнце за три поля от нас.

Я чувствую, как напитываются влагой мои кроссовки. Я смотрю в её бледное лицо с прилипшей ко лбу прядью.

БАХ!!!

Мы оба вздрагиваем.

Вздрагиваем — и уже не можем остановиться.

Её зубы стучат так, что заглушают шум дождя. Её колени, тонкие руки, хрупкие плечи — всё тело сотрясается так, что ещё чуть-чуть

и рассыплется на тысячи осколков.

Мои зубы стучат так, что заглушают шум дождя… Меня бьёт озноб. Холод сковывает с ног до головы, скручивая судорогой лопатки и заставляя скрючиваться пальцы на ногах.

Я холоден, как айсберг. Весь. С ног до головы.

Только в одном месте разгорается тепло.

Мгновение — и уже пламя.

Пол мгновения — и

между ног бушует Адский Пожар.

Запредельная огненная смесь проносится по моим венам жидким напалмом.

И я не думаю.

Я хватаю Её за руку и тащу за собой.

Скользя по грязи, влеку, сжимая со всей силы хрупкое запястье.

БАХ!!!

Я вталкиваю её в сухой полумрак старого зерноприёмника, устланного прошлогодним сеном.

БАХ!!!

Близкие молнии отражаются в её зрачках.

Я рву Её мокрое платье, высвобождая грудь. Сдираю мокрые трусики с точёных бёдер.

Швыряю Её на сено.

Выскальзываю из лямок рюкзака и

впиваюсь в Её губы.

Она извивается подо мной, пытаясь задрать мою футболку.

Я отрываюсь от неё — на пару мгновений — лихорадочно расстёгивая пуговицы ширинки.

— Саша… Сашенька… — шепчет она. — …Сашенька…

Она мокрая не только снаружи. Внутри она горячая.

— М-м-м-м-м!!!

Она выгибается дугой и впивается в мою спину, прорвав намокшую ткань футболки.

Я вхожу ещё глубже.

— М-м-м-м-м!!! — она сама задаёт ритм. Бешеный ритм.

Сумасшедший.

Я вижу подрагивающую в такт движениям грудь с торчащими сосками. Я слышу голос, отсчитывающий наш безумный бит. И завожусь от него. Слетаю с катушек:

— М-м-м!!!..…ой, мама!!!..ой, мамочки!!!..Ой, мамочки!!!

Я не могу и не хочу больше сдерживаться.

И она вдруг оглушительно визжит под блеск молний. Визжит, извиваясь и принимая в себя миллионы гитлеров и клеопатр. Визжит, вцепившись в мою спину и перекрывая шум дождя, барабанящего по металлу. Перекрывая взрывы грома.

Визжит прямо в моё ухо.

И когда задыхающиеся поцелуи начинают покрывать моё мокрое лицо, я открываю глаза.

— Сашенька… — шепчет она, тяжело дыша.

Я смотрю в её глубокие зрачки.

Я хочу сказать ей. Сказать, что никакой я не Саша.

И в этот момент

Получаю удар по голове.

точка Ноль / Ноль

Дождь впивается в моё лицо ледяными иглами.

Заливает глаза так, что их невозможно открыть.

Я стараюсь думать, что это просто дождь.

На самом деле, это дождь, Плюс мои слёзы, Плюс моя кровь.

Кровь из рассечённой брови.

Говорят, вся наша жизнь — движение от одной нулевой точки до другой. От точки «ноль» под названием «рождение» до точки «ноль» под названием «смерть». Говорят, что после «ноль / смерть», мы рождаемся снова.

Если это так, я в точке «Ноль/Ноль».

Сейчас я умру. Последует ли за этим ещё одна реинкарнация?

Мне больно. Мне Нереально БОЛЬНО.

Говорят, что после смерти мы ответим за все свои грехи. Мои:

Лжесвидетельство. Праздность. Прелюбодеяние.

Человек, стоящий передо мной, выкрикивает их мне в лицо. Я не могу различить Его черты. Мне мешают: хлещущий дождь, Плюс мои слёзы, Плюс моя кровь.

Я слышу его голос, заглушающий собой Гром Небесный, заставляющий меркнуть вспышки Небесного Огня: