Смех баньши

Конечно, головы я пока еще никому не поотрывал, несмотря на добрый совет Моргейзы, но вместе с Кеем мы устроили всему обслуживающему персоналу с Огамом во главе форменный разнос и предложили заняться уборкой территории под нашим чутким руководством, чем и занимались уже второй день, заодно прикидывая в уме архитектурные усовершенствования. Так как все теперь были достаточно заняты, а всякие лорды попрятались от суеты, мы оказались с Гамлетом одни со своими расчетами в той части двора, когда здоровенный обломок зубца грянулся рядом с нами, брызнув осколками, мусором и жидкой грязью из лужи, в которую так удачно приземлился. Мы с Гамлетом поспешно расскочились в стороны, но полностью спастись от грязевой шрапнели не удалось. Гамлет воскликнул нечто непечатное. То, что я подумал в решающий момент, я предпочел придержать при себе.

Однако никто из слуг, вопреки предсказаниям Моргейзы, в этом повинен не был.

— Галахад, ты в себе?! — заорал я, задрав голову вверх и прикрываясь ладонью от солнца, мешавшего разглядеть этого тролля из коробочки.

— Извиняюсь, — крикнул он в ответ без малейшего раскаяния в голосе. — Я только хотел проверить парапет на прочность. Я вас не заметил.

— Да уж, — пробурчал Гамлет. — Тут от саркомы легкого так просто не помрешь…

Фризиан — забавный черный силуэт на светлом фоне помахал в воздухе не то тряпочкой, не то пергаментом.

— Я уже отметил, что это место надо поправить. Согласитесь — неприятно, когда камни падают на голову.

— Убью мерзавца, — серьезно сказал Гамлет. — Он нас видел.

— Очень на это надеюсь, — ответил я. — Все же расчет лучше чем глупость.

Из-за кучи наваленных бревен рысью выскочил с выпученными глазами Марцеллин и уставился на нас.

— Что случилось? — Он перевел взгляд наверх и положил ладонь на меч.

— Все в порядке, Марцеллин. Это было не покушение, — заверил я его, стряхивая или размазывая по одежде грязь. Пахло вокруг откровенно навозом. — Галахад, похоже, не рассчитал нажим. Впрочем, он видел, что опасность нам не грозит. Только про лужу не подумал. — Это была, конечно, поэтическая вольность, но лучше пусть думают так. — Как там дела у Гавейна и Бедвира?

— Разломали последний целый акведук, сэр, — мрачно сообщил Марцеллин. — Им не понравилось, из чего он сделан. Свинец, видите ли, и песок из опор сыплется.

— Археологи, — еле слышно пробормотал Гамлет.

— Они сказали, что камень и керамика пойдут лучше, — пожаловался Марцеллин.

— Гавейн, конечно, сказал. Ничего, он знает, что делает.

— Между прочим, — напомнил Гамлет, — неплохо бы и ров углубить хотя бы до грунтовых вод.

— Чтобы лужи стали глубже, — подхватил я. — Ты уже продумал, где здесь устроить стоки?

— Здесь, — ответил Гамлет, ткнув себе под ноги наугад. — И в тот самый ров.

— Сперва мост, — сказал я.

— Цепи для него уже куются, — кивнул Марцеллин. — Плотники подбирают подходящие бревна. С земляными рабочими пока проблема — не хватает. Послали за добровольцами в ближайшие деревни. Начинают подходить. Дальше, боюсь, отбоя не будет. — Он глянул украдкой через плечо и понизил голос. — Люди говорят, здесь запрятаны кучи кладов. Надеются откопать. Надо будет, пожалуй, хорошенько за ними последить. Никогда не лишнее.

— Оно и верно, — поддержал Гамлет. — Следи в оба, а мы пойдем дальше.

— Чушь какая-то, — проворчал он, когда успокоенный Марцеллин удалился. — Нам же не надо заниматься этой ерундой. О «Янусе» надо подумать. А это все, — он пренебрежительно, почти брезгливо повел рукой, — это же только фон, декорации, не больше…

— Не собираюсь я о нем думать, — заявил я.

Гамлет искоса глянул на меня.

— Как скажешь.

От меня это «искоса» не укрылось.

— Знаешь, Ланселот, что значит на самом деле продать душу дьяволу? — спросил я его. — Это значит отказаться от всей жизни во имя чего-то одного. Посвятить ему всего себя. Что странного в том, что именно так можно купить удачу? Что странного в том, что это несет с собой ад?

— К чему ты клонишь?

— Да ни к чему, как всегда.

* * *

Под великолепными дымными небесами, среди рваных клочьев тумана темнеющие мегалиты выступали особенно грозно. Где-то из пелены доносилось одинокое блеяние овцы или позвякивание колокольчика или тут же тонущее во влажном воздухе мычание невидимой коровы. В циклопических арках светлело молочное ничто, за которым, казалось, совсем необязательно продолжается все тот же привычный мир.

Они подъехали ближе к одинокому камню, склоненному как пизанская башня, и остановились, осматривая каменную громаду. Травы склонялись, трепеща и серебрясь. Птицы четкими черными штрихами прочерчивали бледные серые небеса.

— Не то чтобы все было видно как в ясный весенний день, — констатировал доктор Мэллор, созерцая укрытый туманом кромлех[12].

Антея прислушалась к легкому шелесту ветра в траве и в камнях.