Смех, да и только!..

Самыми трудными и для авторов, и для «цензора» были так называемые «переходные» частушки. Дело в том, что каждое выступление Хрущева состояло из двух частей: если в первой он говорил о том, как надо сеять или строить, то уж во второй — непременно о международном положении. Соответственно и Рудаков с Нечаевым половину частушек посвящали внутренней жизни, половину — международной. Помним, как на пленуме Союза композиторов, где Хрущев сперва долго учил их, как писать музыку, а потом перешел к политике, мы сочинили такую «переходную» частушку:

Наш Громыко круглый год

Пишет много разных нот…

«Неплохо! — ободряюще кивнул нам А. И. Попов. — Вроде бы и про музыку, а в то же время переход к международной тематике!» Но, услышав вторую половину частушки, сразу сник:

Ноты те наверняка

Оркеструются в ЦК.

Он понял, что за такую частушку можно запросто загреметь в машинисты сцены и открывать занавес не только в дни торжественных совещаний, но и ежедневно. Конечно, частушки не прошли…

Кончилась оттепель, кончились и частушки. Наступило время гимнов и од. Исчезли с эстрадного Олимпа и Рудаков с Нечаевым. Первый из них поселился в деревне под Ленинградом, второй руководил эстрадной мастерской и лет пять тому назад скончался.

И вдруг недавно мы снова увидели на афишах знакомое имя: «Заслуженный артист РСФСР Павел Рудаков». Интересно, что он сейчас делает? Неужели снова поет частушки — сейчас, во времена Хазанова, Жванецкого, Задорнова? Сейчас, когда все стало наоборот: вечером в куплете, а утром — в газете… Поет! И с большим успехом! Сами свидетели. Оказалось, что этот забытый жанр еще любим зрителем.

— Может, тряхнете стариной? — сказал нам Павел Васильевич. — Понимаю, четверть века прошло, вы теперь только комедии пишете, но по старой-то дружбе, а?

И мы тряхнули — по дружбе. Утром тряхнули, а вечером он уже их исполнял. И без всякого цензора:

Помню, лозунг был в районе:

«Мы Америку догоним!»

Да чего там вспоминать —

Нам бы Африку догнать!

По статистике последней

Есть успехи кое в чем:

Мы едим всех меньше в среднем,

Но зато всех больше пьем.

Мастер-кровельщик из Штатов

В нашем СМУ работал год,

В результате «кроет» матом,

А железо продает.

Если бы четверть века назад нам сказали такое, мы бы умерли от смеха!

ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ ТАКТ

«Театр — это университет жизни», — сказал кто-то из великих. Не будем спорить с этим, хотя некоторые театры можно было бы причислить к учебным заведениям рангом пониже, скажем, к средней школе или ремесленному училищу. Дело не в этом! Театр действительно учит жить. И учит не только зрителей, но и драматургов. Лично нас он научил многому.

Если согласиться с тем, что театр — университет, то самым главным факультетом в нем будет факультет дипломатии, а самым главным предметом — дипломатический такт. Лично мы «столкнули» этот предмет, как говорят студенты, только со «второго» захода…

В 1962 году Ленинградский театр музыкальной комедии поставил нашу оперетту «Олимпийские звезды». Музыку к ней написал замечательней советский композитор Василий Павлович Соловьев-Седой.

Василия Павловича очень любили ленинградцы, и на премьере было море поклонников и океан цветов. Мы были на седьмом небе от счастья. Но умудренный опытом Василий Павлович спустил нас с небес на землю: «Подождите два-три спектакля, когда схлынут ваши родственники и мои друзья и придет рядовой зритель — не по контрамаркам, а по билетам».

Он оказался прав. Даже его прекрасная музыка не могла прикрыть многочисленные бреши нашей первой в жизни пьесы. Несмотря на громкое имя Соловьева-Седого, кроме Ленинграда, пьесу поставил только Волгоград. Узнав об этом, он пошутил: «Кажется, есть надежда, что ее будут ставить только города-герои— они и не такое выдержали!»

И вдруг мы узнали, что ее поставил город N. Причем постановщик написал нам, что он решил спектакль совершенно по-новому.

Заинтригованные, мы все втроем отправились на премьеру. Последствия этого культпохода были ужасны. Но сперва — небольшой экскурс в опереточную драматургию. Дело в том, что наш спектакль шел назавтра, а в день приезда нам пришлось посмотреть оперетту К. Листова «Севастопольский вальс».