Смех дьявола

«Четвертая республика — дочь мучеников. Она родилась в крови, но в крови мучеников. Это кровь коммунистов, националистов, христиан, евреев. Она крестила нас в одной купели, и генерал де Голль пребывает живым символом этого крещения среди нас. У нас нет иллюзий относительно людей. Я припоминаю стихи старого Гюго, которые часто успокаивали мою боль в течение этих четырех лет:

О, свободная Франция, наконец воспрянувшая!
О, белое платье после оргии!»

Газета выпала из рук Леа: она спала.

И снова фантом человека из Орлеана преследовал ее, вооруженный на этот раз огромными ножницами. В тот момент, когда он почти настиг ее, Леа проснулась в поту. Она снова задремала только на рассвете.

Это был запах кофе — настоящего кофе!.. Откуда взялся этот редкий продукт, который извлек ее из беспокойного сна? Странно, несмотря на легкую головную боль, она чувствовала себя хорошо. Вошла Лаура с подносом.

— Кофе?

— Если угодно. Это принес Лоран.

— Лоран здесь?

— Он с Шарлем в твоей комнате.

Леа порывисто вскочила.

— Нет, не ходи туда. Шарль рассказывает ему, как умерла его мать. Подожди, пей, пока кофе не остыл.

— Можно подумать, что это на самом деле кофе… Что это такое?

— Это порошок, сделанный из кофе. Наливают в него горячую воду, и он превращается в кофе. Кажется, американцы придумали.

— О Франсуазе — ничего нового?

— Нет. Но Франк сделал запрос. Он встретил ответственного за арестованных, старого друга своего отца.

— Я думаю, что его отец был в какой-то степени коллабо.

— Да, и тот, другой тоже.

— Не понимаю.

— Это просто. Благодаря восстанию многие сумели проникнуть в ряды ФВС. Некоторые, кажется, сумели даже зарекомендовать себя смельчаками. Когда Франк встретил его, вооруженного автоматом, с лотарингским крестом на повязке, он был удивлен. Узнав его, коллабо испугался. Поэтому он принял предложение навести справки о месте заключения Франсуазы. Если все пойдет хорошо, результат будет сегодня после полудня.

— А в отношении Пьеро?

— Его тело в морге. Я вчера опознала его.

— Вчера? И ты ничего не сказала мне!

— А зачем? Надо было бы предупредить дядю Люка. Альбертина обещала мне сделать это, как только установят телефонную связь между Парижем и Бордо.

В дверь постучали.

— Войдите.

Это был Лоран, несущий Шарля на руках. У обоих покраснели глаза.

— Леа, папа вернулся.

— Здравствуй, Леа. Меня ждет генерал Леклерк. Я не могу опаздывать. Я вернусь после парада на Елисейских полях. Спасибо за все, — добавил он, целуя ее в лоб. — До вечера, Шарль!

— Я хочу быть вместе с тобой, на твоем танке.

— Это невозможно, дорогой. В следующий раз.

Малыш начал хныкать. Леа прижала его к себе.

— Не плачь, мы сейчас пойдем смотреть на твоего папу.

— Правда?

— Да.

«Какой у него несчастный вид», — подумала Леа.

Огромное трехцветное знамя колыхалось под Триумфальной аркой. Стояла прекрасная погода, ни облачка. Миллионная толпа парижан собралась на пути следования генерала де Голля, генералов Леклерка, Жюэна и Кёнига, шефов Сопротивления и ФВС. От площади Этуаль до Нотр-Дам, включая площадь Конкорд, улицы и тротуары были черны от народа. Маленький самолет «Американских новостей» кружил в небе. Леа и Лаура, держа Шарля за руки, понемногу заражались всеобщей эйфорией.

— Вот они! Вот они!

Сидя на балюстраде Тюильрийского сада, возвышающейся над площадью Конкорд, они видели, как на них надвигалась огромная река, расцвеченная флагами и плакатами и направляемая высоким человеком, шагавшим впереди нее. Это был генерал де Голль, предшествуемый четырьмя французскими танками. На площади кортеж остановился перед оркестром гвардии, который играл «Марсельезу» и «Лотарингский марш». Песни рвались из тысяч грудей.

— Да здравствует де Голль! Да здравствует Франция!

Через несколько лет Шарль де Голль напишет в своих «Военных мемуарах»:

«О! Это море! Огромная толпа сгрудилась с одной и с другой стороны пути. Может быть, два миллиона человек. Крыши черны от людей. Во всех окнах виднеются группы людей вперемешку с флагами, человеческие гроздья цепляются за лестницы, мачты, фонари. Насколько я мог видеть, всюду было только волнующееся на солнце море под трехцветным знаменем.