Смех и грех Ивана-царевича

Пока я пытался прийти в себя, Ксения швырнула мою бабочку на стол, расстегнула ошейник Рича, стащила с него галстук и объявила:

— Точно! Название фирмы одно — «Собака на свадьбе». И даже принт совпадает — крохотные кости.

— Нет, там книги! — выпал я из роли дворецкого.

Девица сунула мне под нос обе бабочки:

— Прошу полюбоваться!

Я впал в ступор. Ну как я мог не заметить принт в виде костей?! Переплеты были на аксессуаре, стоившем пятнадцать тысяч. И отчего я не заметил ярлычок «Собака на свадьбе»? Ни разу в жизни я не оказывался в столь глупом положении. Ничего себе ситуация: Иван Павлович Подушкин вырядился как пудель! Кстати, и пиджаки у нас с Ричем похожи…

— Каждый человек покупает себе одежду по вкусу и по карману, — неожиданно пришел мне на помощь Матвей Ильич. — Чего к Ивану пристали? Он живет на зарплату, не грех сэкономить. Некрасиво, Ксения, над человеком издеваться. И уж совсем нехорошо надсмехаться над тем, кто не имеет права тебе ответить. Вот это настоящая гадость, а не шпинат, который ел Родион. Ступай вон, посиди в своей комнате и подумай над поведением. Уж больно ты сегодня разошлась! Решила, раз в невесты к денежному сундуку попала, то тебе все можно?

— Мама, скажи ему! — проскулила Ксюша.

— Папа, пожалуйста, давай спокойно поужинаем, — попросила Елизавета Матвеевна.

Ее отец резко отодвинул от себя тарелку и встал:

— Не сметь мне замечания делать! Молчать! Слушать! Надеетесь, что, выдав Ксению за богатея, заживете припеваючи? Фигу вам, девчонка всех к ногтю прижмет! Она уже сейчас зубы скалит. Забыла, что натворила, дрянь? Запамятовала, из какой грязной ямы тебя вытащили? От тюрьмы спасли!

— Папа! — хором воскликнули сестры Елизавета и Анфиса.

— А-а-а, — засмеялся старик, — испугались! Ну, мне с вами не по дороге. Надоело! Пошли, Рич, отсюда.

Матвей Ильич схватил пуделя и поспешил к выходу из столовой.

— Папочка, стой, — закудахтала Эмма и побежала за мужем.

— Ксения, нам надо поговорить, — сказала Елизавета Матвеевна.

— Тебе надо, ты и болтай, — огрызнулась дочь, убегая вон.

Хозяйка аккуратно сложила салфетку и обратилась ко мне:

— Благодарю за ужин. И, пожалуйста, не надевайте бабочку. Кстати, вы до сегодняшнего дня пользовались простым галстуком, почему вдруг решили его поменять? При найме на работу была четко оговорена форма одежды: костюм, рубашка, и я подчеркивала, что не потерплю в своем доме ни малейшего эпатажа.

— Я хотел доставить удовольствие Эмме Геннадиевне, — принялся оправдываться я. — Она считает, что дворецкий должен носить бабочку. У меня ее не было, поэтому я зашел в торговый центр за покупкой и случайно приобрел собачий галстук.

— Действительно, собачий, — хихикнула Фиса.

Лицо Елизаветы Матвеевны разгладилось:

— Понятно, это очередная шутка Ксении. Это она вам сказала, что бабушка в восторге от бабочек? Иван Павлович, Эмма Геннадиевна подслеповата, даже в очках у нее слабое зрение, мама просто не видит, что у вас на шее. А Ксюша, как, впрочем, и моя сестра, обожает разыгрывать людей. Можете убирать со стола.

— Во, слышал? — возмутилась Анфиса, когда ее сестра, задрав подбородок, удалилась. — «Можете убирать со стола»… А ничего, что я тут сижу? Обожаю наши тихие семейные вечера. Ну не дуйся, Ваня, я просто хотела пошутить. Ты такой симпатичный был в этом бордовом безумии. Я люблю прикольнуться над людьми, но не зло, а по-доброму.

В кармане завибрировал телефон, и я спросил у шутницы:

— Разрешите отойти на кухню?

— Обиделся? — встревожилась Анфиса. — Неужели тебе не смешно? Прекрати сейчас изображать дворецкого. Мы же близкие друзья, родные люди…

На мое счастье, именно в этот момент появилась Светлана Андреевна и сообщила:

— Иван Павлович, вас зовет мастер, который плитку перекладывает. Не волнуйтесь, я сама посуду уберу. Анфиса Матвеевна, подать вам чаю?

Ответа юмористки я не услышал, потому что выскочил в коридор, вытащил телефон и, не посмотрев на экран, сказал:

— Слушаю.

Глава 22

— Вы мне звонили? — спросил усталый женский голос. — На телефоне несколько пропущенных вызовов с вашего номера.

— Наверное, да, — на всякий случай согласился я, — представьтесь, пожалуйста.

— Мария Борисовна Вахрушина, — ответила незнакомка.

— Лучшая подруга Надежды Васильевны, — обрадовался я.

— Да. А вы кто? — удивилась собеседница.

— Иван Павлович, дворецкий, служу в усадьбе Винивитиновых-Бельских.

Мария Борисовна рассмеялась:

— Дворецкий? Совсем они в князей заигрались. Ох, простите, я не хотела никого обидеть.

— Мне бы хотелось с вами встретиться, — сказал я. — Желательно как можно быстрее, лучше прямо сейчас. Понимаю, уже поздно, но днем мне очень сложно уйти с работы.

— Да вы понимаете, я прилетела в Москву всего пару часов назад, — принялась отнекиваться Вахрушина. — Отсутствовала долго, работаю в Италии няней, еле-еле у хозяев отпросилась. Вы же наверняка знаете, как прислуге любят отпуск давать. Итальянцы жадные, с трудом себе четырнадцать дней выторговала. Давайте завтра, а? И непременно возьмите две фотографии, детскую и нынешнюю.

Последняя фраза Вахрушиной показалась мне загадочной, но я решил ничего не уточнять.