Смех и грех Ивана‑царевича

— В институте его характеризуют как вполне общительного, — снова не согласилась Нора. — Профессура от Роди в восторге, называет его удивительно талантливым математиком, лучшим студентом, ну и так далее. Очень серьезный юноша, участвует во всех научных конференциях, делает доклады, на девушек не смотрит и… хороший спортсмен. Родион увлекается бегом, участвовал недавно в пятикилометровом марафоне, который институт устраивал в благотворительных целях. Остается удивляться, как он столь быстро избавился от болезни Пертеса? Ученик одиннадцатого класса весной сидит дома, не высовывается на улицу, не способен сдать экзамены, а осенью того же года он бодрый первокурсник, блестяще преодолевший вступительные испытания — Родион единственный из поступающих набрал максимальное количество баллов. С такими прекрасными знаниями паренек мог легко попасть на бюджетное отделение любого университета России, но выбрал Институт математических и естественных наук, частное заведение, где преподают потрясающие педагоги, часть из них американцы. Штатники внимательно наблюдают за студентами и каждый год отбирают трех пятикурсников, которые получат особую стипендию, поедут учиться далее в США. Чтобы очутиться в Америке, надо быть отличником, спортсменом, хорошо знать английский и иметь чистую биографию. Родион кандидат номер один на поездку. Как только получит диплом, улетит за океан.

— Ну и что тут странного? — не понял я. — Плохо разбираюсь в медицине, но полагаю, что Родю вылечили.

— Я тоже не Авиценна, — явственно усмехнулась собеседница, — но, понимаешь, мать Родиона каждый год представляла в школу справку, из которой было ясно, что физическое состояние ее сына ухудшается. И знаешь, какой врач лечил паренька? Замечательный специалист — профессор Эдуард Захарович Звенигородский.

— Тот самый, который выдал справку Иосифу, — подсказал я.

— В яблочко, — согласилась Нора. — Ну и что происходило у них в семье?

— Полагаю, Звенигородский знает ответ, — оживился я.

— Он скончался в апреле этого года от инфаркта, — сообщила Нора. — Ладно, Ваня, работаем дальше.

Не успел я положить трубку в карман, как она снова ожила.

— Добрый вечер, беспокоит Юрий Аносов, — представился баритон. — Как у вас дела, Иван Павлович?

— Пока все в порядке, — осторожно ответил я. — Хозяева поужинали, отправились в свои комнаты.

— А что плиточник? — спросил помощник Пятакова. — Усердно работает?

Тут только я вспомнил, что велел Валентину не покладая рук исправлять допущенную оплошность и не уходить домой, пока не получит на это разрешение от дворецкого. Ощутив укол совести, я решил не сдавать мастера:

— Старается изо всех сил.

— Очень хорошо, — обрадовался Юрий. — Валентина рекомендовали как порядочного специалиста.

— Скажите, удалось выяснить личность женщины, которую убил свалившийся с крыши вазон? — задал я вопрос.

— Да, конечно. Ее зовут Галина Андреева, — быстро ответил Аносов. — Работала бухгалтером, жила одна, родственников не имела — она воспитывалась в детдоме, — мужем и детьми не обзавелась. Коллеги по работе нашептали о желании Гали найти клад, который якобы спрятан в усадьбе Винивитиновых. Вроде Андреева сходила один раз на экскурсию и, что называется, попалась на крючок — стала постоянно ездить в имение, твердила, что непременно разбогатеет, наплевала на службу, и ее уволили. Мне жаль таких людей. Похороны Андреевой оплатит Игорь Анатольевич, он милосердный человек.

— Спасибо ему, — пробормотал я, вспомнив Анатолия, который ухитрился спрятаться в чучеле тигра. — Некоторые люди на все пойдут, чтобы получить профит. Уж и не знаю, чего в них больше, глупости или инфантильности.

Юрий откашлялся:

— И того и другого поровну. К сожалению, Галина очутилась на заднем дворе, куда, кстати, экскурсантов просят не ходить, именно в тот момент, когда сверху свалилась каменная ваза, очевидно плохо державшаяся. Крыша особняка давно требует серьезного ремонта. Игорь Анатольевич улетел в Европу, но скоро вернется и займется этой проблемой. Господин Пятаков хочет восстановить первоначальный вид здания. Сейчас большая часть декора кровли утеряна, Елизавета Матвеевна предоставила нам документы, как выглядел дом раньше. Такая красота! Наверху были химеры, драконы… Игорь Анатольевич пришел в восторг и полон планов.

Распрощавшись с Аносовым, я поспешил в бывшую ванную Семена Кирилловича. Жаль, конечно, незнакомую мне Галину, но она — одна из кладоискательниц и ко всему, что происходило у Винивитиновых, отношения не имела. Хорошо еще, что Надежда Васильевна пошла выбрасывать мусор за пару минут до того, как ваза рухнула вниз. Выйди домработница чуть раньше, могла бы быть на месте Андреевой. Хотя это все равно не спасло пожилую женщину. Вскоре она, невесть зачем изображавшая пса‑призрака, упала виском на железные прутья, ограждавшие камин.