Смех и скорбь (Заметки переводчика об американской фантастике)

Разумеется, стандартное утверждение президента верно. Но в ироническом определении шимпанзе куда больше философского смысла, столь актуального для наших дней, когда естественная среда обитания грозит тотальным превращением в искусственную, когда идёт речь о жизни и смерти самой природы, в которой возрос человек. Да и на человечество как вид покушается больше уже, к сожалению, нефантастического оружия, чем требуется для полного истребления жизни на Земле.

Повесть Уормсера — это антивоенный памфлет, который стал за годы, прошедшие после его написания, ещё более злободневным. А её бурлескная живость, умный юмор, череда быстро меняющихся событий, целая галерея прекрасно очерченных характеров лишь подчёркивают, какие реалистические возможности предоставляет писателю фантастический жанр.

Что ж, пришла пора сказать, чем же я как переводчик руководствовался, выбирая для переложения на русский то или иное произведение американских фантастов.

Может быть, это субъективное ощущение, но мне по душе ироничные произведения. Всё-таки фантастика, какой бы она ни была научной,— жанр условный, подобие игры. Писатель и читатель как бы заранее уговорились о правилах игры, и «дремучая» серьёзность в подходе к условным событиям в условном мире, за редкими исключениями, может навеять лишь непроходимую скуку.

Можно ли запрограммировать великие научные открытия или просто международную обстановку? Явления гениев никто ещё не мог запланировать, как нельзя было предвидеть событий в Кампучии, которые и во сне не снились авторам антиутопий.

И вспомним не раз уже говорённое. Ирония, юмор, смех действуют на дурное смертельнее, чем морализаторство и вдалбливание прописных истин. И если я ошибался в своих суждениях и своём выборе, то пусть высказываются иные мысли и делается другой выбор.

А я повторю: какое счастье — жить на этом свете, таком многоликом и прекрасном. И пусть в нём будет больше оптимизма, смеха, чем скорби!