Смех и скорбь (Заметки переводчика об американской фантастике)

В своё время Гаррисон закончил факультет искусств Нью-Йорского университета, работал иллюстратором, рисовал рекламные объявления для коммерческих фирм. Он быстро понял, что настоящего художника из него не получится, но способность подмечать живописные детали пригодилась ему как писателю. Он давно покинул суматошный Нью-Йорк и вообще США, жил сперва в Мексике, потом в английском графстве Кент, после чего поселился в Дании, облюбовав старинный каменный дом на берегу Северного моря, что объясняет скандинавские мотивы в его творчестве («Фантастическая сага»).

Но современная Америка упрямо вторгается в его фантастические произведения, потому что только в ней видится Гаррисону прообраз общества будущего. Воображение его не способно представить себе лучшую долю для человечества. Он убеждён, что стремление к наживе и власти, консерватизм мышления извечны. Изучив мрачные предсказания социологов, демографов, экономистов, футурологов, он создаёт социально-фантастический роман «Подвиньтесь! Подвиньтесь!», как всегда насыщенный действием.

Но не сюжет, а модное запугивание человечества жупелом перенаселения — главное в романе. В отличие от Саймака, предпочитающего размышлять вместе с читателем над мировыми проблемами и взывать к проявлениям добрых человеческих черт, Гаррисон не видит толку ни в социальных преобразованиях, ни в победе этических, принципов. Он пессимистически, как некое неотвратимое стихийное бедствие, воспринимает жизнь на Земле даже в недалёком будущем. Уже к 2000 году леса сведены, вся нефть и уголь сожжены. Европа и Америка едва ли не сплошь покрыты городами-гигантами где в скученности гибнут от эпидемий и голода люди. В Нью-Йорке 35 миллионов жителей, грязный воздух, миллионы бездомных людей на улицах. Электричество подаётся лишь в дома сильных мира сего, охраняемых вооружёнными молодчиками, защищённых автоматической сигнализацией. Избранные пьют родниковую воду, едят натуральное мясо. Прочие — солоноватую, едва опреснённую морскую воду и прессованные водоросли. Средства передвижения — велосипеды и рикши. Полиция разгоняет толпы голодных вонючим рвотным газом… И хотя, посвящая роман своим детям, Гаррисон выражает надежду, что всё это «останется вымыслом», фантазия его совсем недалека от действительности.

Чудеса техники в американской фантастике создают мир изобилия, общество массового потребления, и набивший брюхо человек, которому и пальцем шевелить не надо, чтобы получить любые блага и любые наслаждения, теряет всякий стимул для деятельности, деградирует духовно и физически.

Знаменитый фантаст Рэй Дуглас Брэдбери не верит в такой «рай», который, по сути, является адом. Один из героев его рассказа «Марсианский затерянный город», капитан Уайлдер, вырывается живым из фантастического города, удовлетворяющего подспудные желания человека и тем самым губящего его.

«Впереди лежали города. Маленькие города. Достаточно маленькие, чтобы люди управляли ими, а не они управляли людьми». Герой устремляется к людям с их повседневными заботами и к ракетам, нацеленным на звёзды.

«Настоящие,— шептали они,— мы настоящие. Настоящий полет. И пространство и время — всё настоящее. Никаких подарков судьбы. Ничего задаром. Каждая малость — ценою настоящего тяжкого труда…»

Пожалуй, это кредо и самого писателя. Он любит человека «одноэтажной Америки», труженика из небольших городов, и наделяет его психологией своих покорителей космоса. Фантаст родился в 1920 году в Уокегене, штат Иллинойс. Потомок первопоселенцев Америки, он, по-видимому, гордится этим обстоятельством. Для него нет ничего прекраснее языка и быта уходящей Америки. Говорят, что он ненавидит большие города, не летает в самолётах, не держит дома телевизора, презирает массовую культуру… В своих произведениях он борется за сохранение классических ценностей. Не этому ли посвящён самый известный его роман «450° по Фаренгейту»? Как-то он сказал, что Санта-Клауса, Всадника без головы, Белоснежку и Домового «поставили к библиотечной стенке и… расстреляли». Сказка кончилась, и сказка продолжает жить в рассказах Брэдбери.

Прекрасна народная фантазия. Именно сказки будят воображение тех, кому, став взрослыми, приходится писать и читать фантастику. Брэдбери верит, что сказке есть место и в мире взрослого человека, и он бесконечно прав.

Когда мне довелось переводить рассказ Брэдбери «Смерть и дева», я сразу почувствовал, как тесно переплетается выдумка современного писателя со всем строем американского фольклора. Мне пришлось отступить от некоторых переводческих заповедей, запрещающих переносить русский колорит в произведения иностранных писателей,— я рискнул вспомнить напевность и душевный синтаксис русских народных сказок:

«Далеко-далеко, за лесами, за горами жила Старушка. Девяносто лет прожила она взаперти, не открывала двери никому — ни ветру, ни дождю, ни воробьям вороватым, на мальчишкам голопятым…»