Смех сквозь слезы

— Ну хорошо, если предположить, что ты права и покушение на тебя действительно организовано женой Аркадия Александровича, то объясни мне, какую роль во всей этой истории сыграл Ласточкин?

Оля сидела напротив меня в крутящемся кресле и курила.

— С чего ты взяла, Женя, что Федор вообще имеет к этому какое-то отношение?

— Его убили, — напомнила я. — Причем совсем недавно.

— Ну и что?

— Ты хочешь сказать, что это в порядке вещей?

— Для Федора — да, — сказала она. — Его зарезали на улице, не забывай. Мало ли за что? Посмотрел на кого-то косо или сказал что-нибудь грубое. Он запросто мог.

— И за это его убили?

— А почему бы нет?

Выразить свои сомнения по поводу такого предположения я не успела. В дверь Олиной гримерки постучали условным стуком, и она, расплывшись в улыбке, томно произнесла:

— Входи.

На пороге тут же возник сияющий Майоров.

— Уже прибыли?

— Давно. — Тимирбулатова закинула ногу на ногу, выставляя свои округлые коленки на обозрение.

— Очень рад. Как настроение, Олечка? Работать готова? — пропел он елейным голоском.

— Всегда готова. — Она шутливо козырнула ему по-пионерски и в ту же секунду, скривившись от боли, инстинктивно схватилась за плечо.

— Что с тобой? — Аркадий Александрович в одно мгновение оказался рядом с ней.

— Пулевое ранение в плечо, — ответила я за Тимирбулатову.

— Что? — Майоров в ужасе обернулся на меня, а затем вновь перевел взгляд на Ольгу.

— Что слышали, — сухо бросила я. — Сразу после вашего ухода в Олю стреляли через окно. Пуля задела плечо по касательной, рана пустяковая.

— Вы не уберегли ее. — Глаза Аркадия Александровича недобро сверкнули.

— Что делать? — Я пожала плечами. — И на старуху бывает проруха.

— Может быть, стоит найти другого телохранителя?

— Это ваше право.

— Аркаша, — вмешалась в нашу перепалку Тимирбулатова, — ну зачем ты так? Женя ведь тоже не всемогуща.

— Тебя могли убить. — Он осторожно обнял ее.

— Ну, не убили же.

Ольга взглянула в глаза возлюбленного так, что он тут же поостыл. Однако счел необходимым в завершение добавить:

— Надеюсь, такого больше не повторится.

— Я тоже.

Я не любила, когда последнее слово оставалось не за мной.

— Ты работать-то сможешь? — спросил Майоров мою клиентку.

— Смогу, — уверенно кивнула та.

— Не подкачай. Плашкина здесь.

— Я знаю.

Майоров поцеловал ее в щеку и, бросив косой взгляд в мою сторону, покинул гримерку.

Мы не стали с Олей продолжать прерванный разговор, потому как времени до спектакля оставалось уже немного, и Тимирбулатова занялась изменением своего образа. Я со скучающим видом стала разглядывать фотографии из спектаклей, висевшие на стенах гримерки.

Оля выходила на сцену в числе первых. Я отправилась вместе с ней за кулисы после второго звонка. Жемчужного, как ни странно, пока нигде не было видно, а вот Аркадий Майоров стоял на противоположной стороне и оживленно обсуждал какую-то тему с одним из своих коллег.

Прозвенел третий звонок.

— Волнуешься? — улыбнулась я Ольге.

— Ужасно.

Открылся занавес, и действие началось.

— Ну, я пошла, — сказала Тимирбулатова спустя две минуты и суеверно перекрестилась.

— Ни пуха ни пера.

— К черту! — махнула она рукой.

В этот момент я вдруг с ужасом подумала о том, что если убийца, охотившийся на Тимирбулатову, так нагл и отчаян, то почему бы ему не устроить покушение на свою жертву прямо во время спектакля. Оля, находящаяся на сцене, представляла прекрасную мишень. Я содрогнулась и тут же решила гнать от себя эти мысли. Что я могу изменить? Не передвигаться же мне с Тимирбулатовой за ручку по сцене.

— Ничего, кроме внешности, — прозвучал женский голос справа от меня. — Работает спустя рукава.

Я повернула голову и увидела рядом с собой довольно экстравагантную дамочку лет сорока с пышной белокурой прической, одетую в дорогой костюм.

Интуиция сразу подсказала мне, что это и есть та самая Ирина Юрьевна Плашкина, о которой ходило столько разговоров.

Брошенная ею пренебрежительным тоном фраза несомненно относилась к Тимирбулатовой, но я решила, что лучшего способа для знакомства с большой леди мне не найти, а потому осторожно спросила:

— Простите, вы это о ком?

Плашкина развернулась ко мне всем корпусом и смерила оценивающим взглядом с головы до ног.

— А вы, собственно, кто?

— Я — Женя, — просто ответила я. — Знакомая Константина Жемчужного.

— Почему не в зале? — Тон Ирины Юрьевны был недовольным.

— Мне захотелось посмотреть из-за кулис.

— Посторонним здесь не место.

— Я не совсем посторонняя. По образованию я — театральный критик, — пришлось соврать мне, чтобы наша беседа приняла иной оборот.

Результат и впрямь не заставил себя долго ждать. Плашкина мгновенно переменилась в лице и с более доброжелательной улыбкой спросила:

— В самом деле?

— Да. Именно поэтому я и спросила вас, к кому относится ваше замечание по поводу работы спустя рукава.

— А разве вы сами не видите? — Ирина Юрьевна пренебрежительно повела рукой в сторону сценической площадки. — К Ольге Тимирбулатовой, разумеется.

Я не стала вступать с ней в споры и защищать Олю, дабы не ударить в грязь лицом как критик.

После паузы я произнесла:

— А давно она у вас работает?