Смехачи Мейерхольда

Тому, кто не знает про национальный русский напиток сбитень, скажем, что он готовился из мёда и сахара с пряностями. Продавец, сбитенщик, торговал им, день-деньской бродя по городу, поэтому у него имелся обширный круг знакомств. Хотя этот персонаж и вынесен в название пьесы, он не является главным героем, а служит катализатором завязывающихся интриг. Немолодой человек, умудрённый жизненным опытом, этакий российский Фигаро даёт полезные советы, действуя так, чтобы хорошие люди торжествовали, а плохие были посрамлены.

В доме пожилого купца Болдырева воспитывается девушка Паша — дочь его умершего приятеля. Опекун хочет на ней жениться. Она же любит молодого офицера Изведа, о существовании которого Болдырев до последнего момента знать не знает. Из-за хитрости сбитенщика купец ревнует Пашеньку к другому — отставному офицеру Болтаю. Тот действительно неровно дышит к его воспитаннице. Пока они разбираются в своих отношениях, преодолевают всякие искусственные козни, молодые влюблённые под шумок соединяют свои судьбы. В финале туман рассеивается, все мирятся, все довольны, танцуют и поют.

Гарин играл Болтая. Режиссёрский выбор удачен. Стоит прочитать несколько слов из пьесы, как тотчас слышишь феноменальный гаринский голос:

«Болтай. Здравствуй, мужичок.

Степан (это и есть «заглавный» сбитенщик. — А. X.). Здравствуй, красавчик.

Болтай. Так я тебе кажусь красавцем?

Степан. Очень.

Болтай (говорит очень скоро). Я радуюсь, что ты одного вкуса со мною. Ты знаешь ли меня? Я Болтай, отставной офицер, сын провинциального секретаря; недавно сюда приехал. Скажи мне, мужичок, чей этот дом, где я вчера видел прекрасную девочку? Чья она дочь? с кем живёт? с отцом ли? с дядею ли? с братом ли? с дедом ли? сколько за нею приданого? Как же она мила! Можешь ли меня с нею познакомить? Познакомь только, познакомь; а поймать её за сердчишко это моё уже дело…»

Читая об этом спектакле, в тех же мемуарах Гарина, задумываешься: то ли режиссёр настолько профессионален, что точно разглядел амплуа начинающего актёра, выбрав его на эту роль; то ли талант молодого Эраста был столь ярок, что не заметить его просто невозможно. Вероятно, и то, и другое. Во всяком случае, когда один из спектаклей посетили Всеволод Эмильевич Мейерхольд и его помощник по Театру РСФСР Первому Валерий Михайлович Бебутов, тот принял Гарина за профессионала. Более опытный Мейерхольд настоятельно посоветовал парню учиться. Он даже намекнул, что у них скоро будет организована собственная школа.

«У них» — значит, при его театре, который открылся 7 ноября 1920 года спектаклем по пьесе бельгийца Эмиля Верхарна «Зори». Сначала он назывался без затей: Театр РСФСР Первый.

Весной 1921 года самодеятельный армейский театр, в котором играл Гарин, был расформирован. Его участникам обидно до слёз. Они любили свой театр, тут практически всё сделано их руками. И вот благое дело пошло насмарку.

Теперь старшие по возрасту демобилизовались, некоторых, в том числе и Гарина, перевели в 1-й Образцовый полк, расквартированный в Москве, в Золоторожских казармах, названных по протекавшему там ручью Золотой Рожок, это в районе нынешней Волочаевской улицы.

В полку тоже имелся свой театр, причём весьма солидный: в труппе играли и молодые красноармейцы, и опытные профессиональные артисты. В театре ставились пьесы академического толка. Примкнувшие к ним новые «самодельщики» делали упор на модернистскую драматургию. В частности, Гарин поставил пьесу вскоре отмеченного Нобелевской премией испанца Хасинто Бенавенте-и-Мартинеса «Игра интересов». Произведение представляет собой фарс, написанный в духе кукольных комедий.

В Москве молодой рязанец попал в атмосферу всеобщей влюблённости в театр, бурных художнических споров. Возвращаясь после диспутов, самодеятельные артисты в ногу шагали по мостовой и горланили маршеобразные стихи Маяковского:

Только тот коммунист истый,
кто мосты к отступлению сжёг.
Довольно шагать, футуристы,
в будущее — прыжок.

У каждой группы имелись свои взгляды на театр, точнее, на специфику современного театрального искусства. Несмотря на это антагонистических противоречий между ними не наблюдалось. Приверженцы разных лагерей спокойно играли в спектаклях друг друга. Гарин в «логове врага» играл Барона в «На дне» Горького и Лешего в пьесе-сказке Герхарта Гауптмана «Потонувший колокол».

Не касаясь идейного содержания философского произведения Гауптмана, скажем несколько слов о его фабуле.