Смена караулов

Наконец Нечаев убедился на собственном опыте, что наверняка выиграет время тот, кто не жалеет его на разбег. Если бы он в минувшем году не поддержал Горского, который, в ущерб плану ввода жилья, заканчивал свою производственную базу, то сегодня на бюро обкома речь опять бы шла о глубоком, затянувшемся отставании строителей. Все выговора, что объявлялись под горячую руку, давно пережиты и забыты, но дело сделано. На стройках тоже не судят победителей. Вернее, с них молча снимают прежнюю «судимость», тем более что в хроническом распылении средств по объектам чаще всего виноваты не подрядчики, а именитые заказчики, путающие личные титулы с государственными титульными списками. «Так что спасибо Платону Ефремовичу за науку, — думал Нечаев. — Сколько было шума, угроз, жалоб во все инстанции. Он никого не испугался и вывел никому не известный трест с безымянного проселка на госплановский большак».

В декабре соберется городская партконференция и ему, Нечаеву, впервые в жизни предстоит держать отчет перед коммунистами полумиллионного города. Тут, поди, и допросишь себя с пристрастием: так ли ты жил все эти годы? так ли действовал, как надо? В конце концов никому нет дела до того, что ты еще не ахти какой искушенный опытом. Между прочим, надо всегда помнить о предшественниках и не очень-то смещать акценты на достигнутые при тебе успехи, которые с неба не свалились, а накрепко связаны с прошлыми, хотя, быть может, не такими уж громкими успехами. Закон о переходе количества в новое качество наглядно прослеживается в диалектике самой партийной работы, которая на первый взгляд меньше всего поддается количественному измерению…

— Можно, Ярослав Николаевич? — спросил Владлен Соколов, учтиво остановившись на пороге.

— Заходи, заходи, Владлен Федорович! — Секретарь горкома встал из-за стола, пошел ему навстречу. — Если гора не идет к Магомету…

— Тогда газетчики сами приходят за обещанной статьей.

— Провинился я, Владлен. Замотался по разным совещаниям, заседаниям.

— Тогда, если не возражаете, Ярослав Николаевич, я возьму у вас интервью о перспективах социального развития города. Личное задание редактора.

Нечаев улыбнулся:

— Разве я могу возражать редактору областной газеты? Ты, поди, и вопросы заранее обдумал, — Нечаев обратил внимание на его приготовленный блокнот, — а мне придется отвечать с ходу.

— Вы, Ярослав Николаевич, всегда начеку.

— С вашим братом приходится!

Они незаметно проговорили больше часа. Впрочем, говорил-то Нечаев, а Владлен лишь задавал вопросы и, не разгибаясь, сокращенно записывал ответы секретаря горкома. Тот посматривал на него сбоку, довольный тем, как точно попадает в цель своими вопросами этот еще вовсе молодой журналист. Вот бы в самом деле перетянуть его в горком. Но вряд ли удастся. Недавно в обкоме кто-то предложил рекомендовать Соколова в одну центральную газету в качестве собкора. Пусть идет облюбованной дорожкой. Хлеб тоже не из легких… Нечаев потерял логическую нить своего очередного ответа и неловко осекся. Владлен вопросительно глянул на него.

— Профессиональная привычка, — виновато объяснил Нечаев. — Беседуешь с человеком, а самому не дает покоя мысль: мало, мало ты знаешь, секретарь, окружающих людей. Вот пошел бы ты на партийную работу? — неожиданно спросил он.

— Но я же давно на партработе.

И Владлен нечаянно изменил золотому правилу: избегай всяких дискуссий, даже реплик, когда берешь интервью, иначе уйдешь с пустым блокнотом. Он вдруг запальчиво заговорил о том, что журналистика, быть может, самая трудоемкая партийная работа еще с той поры, когда «Искра» была строительными лесами партии. Так почему на газетчиков поглядывают иной раз как на вольноопределяющихся? Не потому ли, что они ведут критический огонь будто со стороны? Получается так: кто стреляет, тот сам оказывается под усиленным ответным огоньком.

— Ты убедил меня, Владлен Федорович! — рассмеялся Нечаев. — В самом деле твоя служба не менее огнеопасная.

Он собрался с мыслями и досказал, как в городе, выросшем за последние годы почти в два раза, важно сохранить давние добрые традиции и найти общий язык с приезжими людьми, для которых незнакомый город должен стать родным. Весьма тонкая психологическая задача. Если сумеют все четыре райкома и горком помочь новым людям, оказавшимся в  м а г н и т н о м  п о л е  огромной стройки, полностью акклиматизироваться морально, то дела пойдут наверняка успешно. Ну, конечно, моральная акклиматизация еще зависит от самого климата, — насколько он благоприятен. Вот над тем, чтобы создать такой социальный климат в обновляющемся городе, и работают сейчас все тридцать тысяч коммунистов…

В кабинет вошла Римма Луговая. Увидев Соколова, она хотела было подождать в приемной, но тот уже встал, собираясь уходить. Он поблагодарил Нечаева за интересную беседу и, учтиво поклонившись Луговой, сказал:

— Нет-нет, вы не помешали, Римма Степановна.

И ушел, мягко прикрыв за собой звуконепроницаемую дверь, обитую дерматином.

— Очень хорошо, что заглянула, — сказал Нечаев, когда они остались вдвоем. — Вчера звонил тебе, да неудачно.