Смена климата

— Ага, — Заноза кивнул, — на расстояние удара стратегических ракет. Поэтому я сейчас в твоем убежище, и следующие несколько суток проведу в твоем суперсекретном сейфе.

Никому не следовало знать, что Заноза скрывается в «Турецкой крепости». Телефонный звонок отсюда выдал бы его местоположение. Вопрос в том — кому? Лерою или рыщущим по тийру вампирам Рейвена и венаторам «Мюррей»? А второй вопрос — для кого, вообще, секрет, что Заноза уже в «Крепости», или окажется здесь в самое ближайшее время? Сначала его будут искать у Минамото, но когда не найдут там, все пути приведут сюда. Один телефонный звонок ничего не изменит, даже если Лерой предпочтет нынешнего тийрмастера бывшему сотруднику, и сдаст Занозу Рейвена.

Проблема была в другом.

— Там день.

— Я в курсе. Здесь ночь, там день, Земля вращается и все такое…

Секундная пауза. И, удивительно, но интонации стали серьезнее:

— Его разбудят, если я позвоню.

Вампира. Впавшего в дневную спячку. Из которой с гарантией выводит только смертельная опасность. Разбудят, стало быть?

— Что за взгляд?.. — Заноза прищурился, — ты опять надо мной смеешься?

— И не думал смеяться.

Это и в самом деле было уже не смешно. Если Лерой ответит на звонок… определенно, станет не до смеха.

— У тебя что, не было никого, готового проснуться днем, если ты позвонишь?

Интересная формулировка. Звучит так, будто у каждого вампира должен быть кто-то «готовый проснуться». Этот ненормальный ребенок, вообще, понимает, насколько ненормально то, о чем он спрашивает?

— Мне и не нужно. И что значит «не было»?

— О, ну, это глагол в прошедшем времени. В английском сложная грамматика, но уж на таком-то уровне за шестьдесят-то лет ты мог бы…

— Если дать тебе в лоб в настоящем времени, ты заткнешься?

— Зависит от обстоятельств. — Заноза приложил руку к сердцу и торжественно произнес: — когда бы ты ни позвонил, я проснусь, если буду спать. Обещаю. Это и значит «не было». Теперь — есть.

Лерой ответил на звонок. В разгар светового дня. Всего через пару минут после того, как Заноза набрал нужный номер. Значит, проснулся сразу. И впрямь, как от смертельной опасности.

Вежливость требовала уйти, предоставить Занозе разговаривать с Лероем наедине. Обстоятельства вступили с вежливостью в противоречие: уходить не следовало, чтобы не упустить ничего важного. Заноза разрешил противоречие, не задумываясь, он просто нажал кнопку громкой связи и включил Хасана в разговор.

Услышав из динамиков «Хьюлам?» удивительно бодрое для мертвеца, поднятого с одра в неурочное время, Хасан понял, почему Заноза называет Лероя — Стивом, а не Этьеном. Они оба произносили имена друг друга на родных языках. Один — на французском, второй — на английском. Разговор же шел на смеси обоих языков, с примесью архаики, которую Хасан отнес бы веку к тринадцатому, если не более ранним временам. Он не был специалистом в лингвистике, но общение с древними духами посредством чернокожего колдуна любого научит вниманию к деталям.

Маловероятно, чтобы использование в речи старофранцузского было инициативой Занозы, значит, он подхватил эту манеру от Лероя, и, значит, Лерой может оказаться родом из тех времен, когда диалекты старофранцузского еще не стали архаикой. Два старых вампира: Минамото и Лерой, плюс Заноза, чья кровь старше, чем кровь каждого из этих двоих — не многовато ли за неполный-то месяц?

Заноза, который, кажется, может вить веревки из Лероя и, скорее всего, из Минамото — тоже. Кого ты впустил в свой дом, Хасан Намик-Карасар?

Да понятно кого. Трудного подростка с наркозависимостью. Куда его девать-то такого?

Обращаясь к Хасану, Лерой говорил на турецком. Занозу переход на турецкий не смущал, однако сам он говорить на нем даже не пытался. Лерой утверждал, что покидать тийр на зафрахтованном самолете — слишком большой риск. И у Рейвена, и у венаторов есть агенты, следящие за всеми перевозками по небу и по воде. В том, что Хасан и Заноза, и бойцы «Крепости» доберутся до аэропорта, он не сомневался, но был уверен, что вылет не состоится. По тем или иным причинам. И это в лучшем случае. В худшем — самолет станет еще одним объектом интересов ИРА и взорвется в воздухе.

— Эти ваши ирландцы позволяют создавать и разрешать множество проблем. Очень удобно для властей, и живых, и мертвых. Удобнее наших алжирцев.

— Ваши сейчас — афроамериканцы, — напомнил Заноза ядовито.

— Хочешь сказать, я совсем перестал быть французом? Если ты имеешь в виду Родни Кинга[13], то черная угроза — плохой политический фундамент в условиях, когда чернокожие составляют десятую часть населения.

— Значит, мусульмане.

— И мы возвращаемся к алжирцам, — покладисто отозвался Лерой. — Мистер Намик-Карасар, пока Хьюлам растопыривается, давайте обсудим сроки. Часовые пояса все осложняют, считать их без глобуса для меня сущая мука. Самолет вылетит к вам через… два часа. В Лондоне полночь?

— Час пополуночи.