Смена

– Я имею в виду, что ты можешь дождаться бой курантов вместе с родаками, а затем, после двенадцати, пойти к кому-нибудь на хату. А? Как тебе идея?

Андрею и в голову не могла прийти мысль, чтобы к кому-то завалиться в Новый год, а звать не пойми кого, да еще и к себе домой, тем более.

– Да, наверное, было бы здорово… – взглянув на экранчик наручных часов, явно слукавил Андрей. – Только скажи, вот чем вы там будете заниматься?

Обычно такие посиделки заканчивались одинаково: находится смельчак, который не против запустить к себе домой кучку таких же отморозков, как он, а вскоре один из них уже несет своего товарища пьяным на руках домой. Про такие застолья потом узнавал каждый, ведь именно только от участников этого «шоу» частенько можно было учуять неповторимый запах дешевого пойла следующим утром на уроках.

Леня все еще продолжал смотреть в глаза Андрея, будто выискивая там, что-то.

– Ну как чем? Общаться по душам, играть в карты и, само собой, культурно выпивать понемногу. – Последнее «понемногу» означало явно в точности обратное.

– Не знаю, если что, напишу тебе. Но звучит интересно, не спорю…

Только сейчас Андрей с облегчением понял, что они уже миновали большую часть дороги, дойдя до двора его попутчика, благо тот жил ближе.

– Тогда договорились! Тридцать первого ко мне. Скинемся, вискаря возьмем с колой. Водочки там… Значит, с наступающим, Андрюха! Не прощаюсь! – кричал ему на прощание Леня, прикладывая ключи к домофону.

– Да. И тебе не хворать.

Ни на какие квартирники Андрей все равно точно не пойдет, что бы кто ни говорил.

***

Наконец их дороги разошлись. До Нового года осталось совсем ничего – неделя. А там и новогодний стол с одними и теми же салатами и блюдами, повторяющимися из года в год. Тазик оливье – король новогодних праздников, и тем более наутро, успев как следует настояться в холодильнике за ночь; толстый слой красной икры на черном хлебе с маслом; тарелки с нарезкой колбас и разных сыров; соленые оливки и многое другое. Куча подарков, и, конечно же, поздравление президента, которое из раза в раз остается неизменным, неся один и тот же смыл: «Этот год был тяжелым, но вы держитесь. Следующий будет лучше…» – и так по кругу.

«Интересно, нам специально выбрали даты выезда классом прям перед Новым годом? Так мы вернемся только тридцатого, пока отойдем, пока вещи разберем, пока постираем все, там уже и первое января тут как тут».

***

Обычно Андрей шел домой через дворы, маленькие ларьки, детские сады. И вечно загадывал, мол, кого из знакомых, живущих во всех этих кирпичных двадцатиэтажках, он встретит на этот раз.

Вычищенный еще с раннего утра от снега тротуар пролегал через все дворы, подобно паутине, связывающей все дома и площадки вместе. Где-то вдалеке слышались отдаленные удары лопатами по подмерзшему снегу на дорогах. Маленькие дети резвились на горках, играли в снежки, лепили снеговиков, пока их мамы так увлеченно лайкали посты своих подруг на скамейках.

– Молодой человек, стой, подожди! – внезапно послышался тихий голос, будто прям в ухо прошептали сбоку.

До подъезда Андрея оставалась пара десятков метров. Но прежде чем он успел до конца перейти дорогу, разделяющую детскую площадку и его дом, он обернулся в сторону, откуда его звали.

Уже седая, лет семидесяти, старушка, сидела на скамейке в ожидании того, как Андрей удосужится к ней подойти.

«Чего ж она сразу мне не сказала, чего она там хотела? Куда я ключи мои утром кинул?»

Но в итоге послушно подошел к той самой бабуле.

Видит он ее впервые и раньше не встречал. К его удивлению, она отлично выглядела для своих лет. Старушка сидела прямо, не горбясь, с достоинством, на уже не первый раз перекрашенной, но так и не определившейся, какой цвет краски ей подходит больше, скамейке. Андрей сразу же обратил внимание на ее руки, они не дрожали, а наоборот, были намного живее рук большинства его знакомых, так любивших курить всякую дрянь в школьных туалетах. Бабушка была в пальто нежно-бежевого цвета. На груди ее висела солидная брошь с цветком лаванды, на пальце – серебряное кольцо со звездой.

– Рада тебя видеть, родной мой. Спасибо тебе за все… – В ее глазах Андрей смог разглядеть наворачивающиеся слезы, постепенно превращающиеся в сосульки, но не от сожаления или какой-то утраты, а от искренней радости. Наконец, отведя взгляд куда-то в небо, старушка до жути знакомым голосом прошептала, как будто себе в душу: – За все спасибо…

Андрей ничего не ответил.

«За что спасибо-то? С возрастом же многое бывает, может маразм какой-нибудь или слабоумие у нее, вот и перепутала меня с кем-то из своих внуков».