Смерч войны

Нападая на Россию, Гитлер хотел лишить Британию надежд на то, чтобы приобрести союзников, и тем самым вынудить ее подписать мир. Франц Гальдер отметил в дневнике 13 июля 1940 года: «Фюрер недоумевает по поводу упорного нежелания Британии пойти на заключение мира. Он усматривает причину (как и мы) в том, что Британия возлагает надежды на Россию, и рассчитывает силой заставить ее согласиться на мир»[297]. Через две недели в Бергхофе Гитлер говорил генералам: «После того как мы разобьем Россию, Британия избавится от последних иллюзий. Германия станет владычицей Европы и Балкан. Наше решение: разгром России — важнейшая часть этой борьбы»[298]. По выражению одного историка, Гитлер хотел «завоевать Лондон покорением Москвы», как бы парадоксально это ни звучало в географическом отношении[299]. Вряд ли стоит удивляться тому, что Гитлер решил вторгнуться в огромную Россию для того, чтобы изолировать крошечную Британию, если вспомнить его расовые убеждения. Он сражался и проиграл британцам на Западном фронте и искренне восхищался успехами Британской империи, особенно в Индии. Гитлер относил их англосаксонское происхождение к арийскому, считая британцев достойными соперниками и естественными союзниками, гораздо более ценными, чем, например, смуглые средиземноморские и в расовом отношении слабые французы (поражение Пруссии в 1806 году он педантично приписывал корсиканцу). Русские славяне продержатся всего лишь шесть недель, говорил он генералам 14 июня 1941 года, несмотря на их численное превосходство и возможное сопротивление. Решение Гитлера повергнуть Россию, для того чтобы нанести поражение Британии, может служить классическим примером попыток надевать штаны через голову. Но оно объяснимо как с точки зрения его расовых теорий, так и в свете поражения люфтваффе в «Битве за Англию». В 1812 году Наполеон вторгся в Россию отчасти для того, чтобы навязать континентальную блокаду упорствовавшему царю и задушить экономически Британию. Гитлер пошел по тому же пути, наступая на те же грабли.

Немцы не впервые начинали Drang nach Osten (поход на восток). В Первую мировую войну они в марте 1918 года заключили с большевиками выгодный для себя Брест-Литовский мир, позволивший им установить господство в Польше, Белоруссии, на Украине и в Прибалтике. Гитлер тоже собирался пройти по этим регионам, где евреев проживало больше, чем на Святой земле, и нападение на Советский Союз нацеливалось в том числе и на то, чтобы «навсегда покончить с засильем евреев»[300]. Он боролся с коммунистами в двадцатые годы еще будучи уличным оратором и политическим агитатором в Мюнхене и верил в сионистско-большевистский заговор. Теперь у него появился шанс одним ударом расквитаться и с теми, и с другими. И он намеревался сделать это очень быстро: директива № 21 предусматривала «оперативное завершение наземных операций»[301].

Красная Армия (одна из самых слабых в Европе) не угрожала вооруженным силам Германии (самым лучшим). Хотя Кейтель и утверждал, что Гитлер опасался нападения Сталина, и русские войска располагались слишком близко к границам Германии, если они на самом деле выполняли лишь оборонительные задачи, но явной угрозы не существовало, и сомнительно, чтобы Гитлер проявлял действительное, а не мнимое, беспокойство. По крайней мере сам Сталин в то время меньше всего думал о таком варианте развития событий. Из Советского Союза в Германию продолжали поступать и нефть и зерно в объемах, оговоренных пактом 1939 года; в ночь 21 июня, когда немцы перешли границу, вторгаясь в Россию, в обратном направлении ее пересекали составы, груженные и тем и другим. С октября 1939 года русские предоставили для ремонта и заправки немецких подводных лодок свою военно-морскую базу в Иоканьге, а летом 1940 года разрешили немецкому крейсеру «Комет» пройти Северным морским путем вдоль всего арктического побережья в Тихий океан, где он потопил семь судов союзников[302].