Смерч

Надо было подсчитать боеприпасы. Денис откинул плащ-палатку, прикрывавшую вход в блиндаж, и увидел сиявшего белозубой улыбкой старшину Буровко.

Начали хлопать друг друга по плечам, обнялись. Денис нащупал за спиной старшины катушку с телефонным проводом.

— Ура! Связь! Наконец-то! А что там, как?

У старшины была куча новостей. Капитан Бобров едва не погиб. С переправой совсем худо, враг бомбит и бомбит, проклятый, все топит.

— А как в полку? Как другие батальоны?

— Э, друже! Це ж не мого розума дило.

— Ну все-таки? — не отступал Денис.

— Отличився батальон Завалова та сосид наш Воробьев. Орлы. Кажуть, геройски воюють, а я ж толкую — мои байстрюки усим нос утруть.

Старшина ухитрился перебраться через реку с полной лодкой разных запасов. Самое главное — катушки. Чулков их тотчас пустил в ход. Ни одного телефониста у них уже не осталось. Пришлось поручить дело радистам.

Порадовал старшина и другим ценным подарком. Двадцать автоматов ППШ с круглыми дисками, новенький 82-миллиметровый миномет с добрым запасом мин. В их положении миномет очень кстати.

Лодка старшины оказалась вместительной. А главное — с мотором. Отыскал он ее у рыбаков.

Буровко присматривался к Денису, будто оценивал его. Прислушивался к его разговорам со взводными. Когда опять остались вдвоем, улыбнулся:

— Молодец. Вже командир роты. Колы так дальше пиде, то до киньца нэдили генералом станешь. Тильки вот… — старшина поколебался и продолжал, — разумеешь яка закавыка?.. Спокойнэе треба бути, весомее командовать. За всих усе не зробишь.

Точно подметил старшина. Чулков действительно старался за всех сделать сам. Эту ошибку извечно повторяли многие молодые командиры.

Из Мишина Рога немецкая артиллерия повела беглый огонь. Впереди и сзади загрохотали частые разрывы.

— Опять началось, — сказал Денис. — Вы, Сергей Кузьмич, побудьте здесь, а я — к Кокареву.

Вид у Кокарева был обескураженный. Чулков понять не мог, что с ним происходило? Всегда подтянут, уверен в себе, а тут глаз от земли не поднимает.

— В чем дело? Чего ты рукава жуешь?

— Самонов пропал, — выдавил из себя командир взвода.

Денис стал выяснять обстоятельства. Кокарев рассказал, что решил помочь человеку взять себя в руки — все же товарищ по училищу. В горячке боя снова назначил Самонова командиром отделения. Сначала вроде бы помогло, при отражении атаки Самонов командовал неплохо. Но когда атака повторилась, опять заметался, приказания отдавал путаные, в штыковой прятался за спины солдат. А потом и вовсе пропал.

— Может, ранен, убит?

— Все обыскали. Нигде нет. — Кокарев замялся. — Конечно, может, и не он, только тут солдат один видел… Утонул, говорит.

Солдат из взвода Кокарева подтвердил: он видел, как Самонов кубарем скатился с обрыва и бросился в Днепр. Но проплыл всего метров двадцать — тридцать. Ушел ко дну.

— Тут разобраться надо, — задумчиво сказал Денис. Хотел было приказать удрученному командиру взвода написать рапорт, но было уже не до того. Фашисты пошли в контратаку. На этот раз подбирались по-пластунски. Жали на фланги. Особенно на правый — тут они, видно, заметили слабинку.

Вражеские пулеметы не давали поднять головы. На глазах гибли люди. А гитлеровцы ползли и ползли. Наконец поднялись. Их встретили шквальным огнем и вынудили отойти на исходные. Так повторялось трижды. Потом атаки прекратились.

Когда умолкли взрывы, трескотня пулеметов и автоматов, Денис из конца в конец обошел траншею. Воронки, разбитые укрытия. Восемь убитых, шестеро раненых.

Вызывало тревогу состояние солдат. Они были измотаны до предела. Если дойдет до рукопашной, могут не выдержать.

Денис поделился своими опасениями со старшиной. Буровко оживился.

— Освежить надо гвардию. Тут неподалечку ординарец нашел две автомобильные камеры. Принести в них воду — чем не душ?

Освежающее купание — неплохо придумал старшина.

Конечно, опасность немалая — вдруг внезапная атака? Денис поговорил с Козловым. Решили: была не была. Одному солдату вполне под силу поднять две камеры. В каждой по два ведра воды. А озеро Уступ — рукой подать.

Примерно через час в траншее бойцы уже мылись по двое, по трое, сладко ухали и охали под тонкой струйкой воды. Дожидавшиеся своей очереди, готовые к бою, следили за противником.

За все свои восемнадцать лет Денис не испытывал большего блаженства, чем от этого траншейного купания. Благотворно подействовало оно и на младшего лейтенанта Козлова. Желтые щеки его порозовели, опала припухлость век, исчезла краснота на скулах.

После купания Денис привалился к теневой стенке траншеи, незаметно задремал.

Разбудил его окрик часового!

— Стой! Стреляю…

В ответ — спокойный голос из неглубокого ложка, что выходил к траншее:

— Тихо, гвардеец. Тихо.

— Прошу не поднимать головы, — предостерегающе крикнул Чулков, выглянув из окопа. — Ложок простреливается.

Три офицера, распластавшись на земле, поползли медленней, осторожней. Наконец, приблизившись к траншее, броском достигли ее и перескочили через бруствер. Первый капитан Бобров, комбат. За ним полковник Коваль с адъютантом. У всех троих гимнастерки в пыли, на лицах следы от струек пота.