СМЕРШ и НКВД

Может быть, они и пеленговали. Помню, что для радиопередач уходили в лес с радистом. Там было одно кладбище. Оттуда работали постоянно, место не меняли. Хотите спросить, не боялись ли мы облавы? Так я вам скажу, что к 44-му году там под ружьем стояло 40 тысяч партизан. Не проехать! Вполне возможно, эти радиопередачи перекрывали себя во всех направлениях.

Каковы были отношения с тамошними партизанами?

Вы знаете, когда крестьяне узнали о нас, начали жаловаться: «Корову увели, это забрали, то отобрали». Они считали нас официальной Красной армией. Мы, конечно, сообщали командирам отрядов, но не знаю, чем это заканчивалось.

Сложная была обстановка. Немцы ведь что придумали? Они дали возможность местным поселянам забирать столько земель, сколько те могут обработать, разводить столько скота, сколько у них сил хватит. Но они это все делали для себя. В определенный момент они все сразу конфисковывали и увозили в Германию. Не нужно было затрачиваться на выращивание урожая, животных и все такое прочее.

Вообще нас там была целая сеть. Мы встречались с группой Распопова, с отрядом Шихова. Обменивались мнениями, информацией.

Как я понял, вы в Белоруссии производили подрывы железных дорог? Вы не можете это описать?

Железная дорога в оккупированной Белоруссии — это мощное инженерное сооружение. Там от дота до дота примерно километр. И обязательно в каждом 2–3 человека сидят с пулеметом. В лесном массиве вдоль полотна метров на двадцать вырубается лес, валится все, что мешает наблюдению. Здесь уже на каждые полкилометра в зоне видимости должен быть дот. Плюс передвигается пеший патруль. Непосредственно перед поездом проходит патруль на дрезине. Подходы к дороге минированы, на завалах навешано банок-склянок, и чего только можно. Зачастую в лесном массиве стараются заминировать тропки и подходы. Вот так у нас в группе подорвался Ермолюк. Он не заметил установленную растяжку.

Обычно на дорогу ходили втроем. Много народу там не надо. Если втроем, то один остается и внимательно смотрит в обе стороны. Сколько есть времени? А времени у нас обычно не более 5 минут. Нужно сделать яму, в нее уложить коробок мины. На плащ-палатку разложишь все камешки в том порядке, как они лежали, покрашенные или закапанные мазутом. Их надо быстро убрать в одну сторону, уложить мину, потом замаскировать камушками. И уже тогда «лягушечку» подложить под стык, и чтобы там снаружи ничего нельзя было заметить! Они подвинчиваются, делается для платформ зазор. Платформу не зацепит, а паровоз или большегрузные вагоны уже достанет. Там когда копаешься, забываешь обо всем. Такой азарт берет. Сам посуди, какая радость, если поставленная тобою мина удачно взрывается. Да и как бы она ни сработала, но в любом случае задержала бы движение на этом участке.

Вы видели результаты подрыва?

Да. Обычно смотрели. На счету нашей группы семь эшелонов. Мы подорвали лично.

Как быстро идет поезд?

Ночью поезда ходили со скоростью не более 10 км в час. Но даже на такой скорости, если он свалится, да даже если просто уткнется, то там такая сила инерции. А потом, если тяжелая техника, не выдерживают никакие крепления, все летит.

Бывает, отслеживаешь, выбираешь момент, когда тебе выскочить на дорогу, чтобы сделать подрыв. Вроде бы вот оно. И вдруг слышишь, как где-то как бабахнет. Потом еще где-то, и еще. Это партизаны шуруют (смеется).

Вас не просили зафиксировать на фотоаппарат подорванные эшелоны или предоставить подтверждение об уничтожении?

Фотоаппаратов у нас не было. Но по каждому эшелону составлялся акт, да и по каждой операции тоже. Так что контроль был, конечно. Когда приходил проверяющий, показывали ему издалека: «Вот здесь. Там и сейчас вагоны лежат».

Как вы встретили приход Красной армии?

Ковпаковцы перерезали железную дорогу. А там была такая концентрация отступающих немецких частей, да кроме них еще полиция, жандармерия. Столько скопилось транспорта, что невозможно было продвинуться! Мы тогда с нашей базы вышли к Минскому шоссе. Вот там мы наблюдали, как действуют «Илы» по этому скопищу. Полицейские запрудили дорогу своими огромными телегами. Они бежали с семьями, со скарбом. Страшно их «Илы» утюжили. Там все летело вверх! Они уже не думали ни о какой обороне. Никаких там немецких самолетов не было видно. Никто не охранял с воздуха эти отступающие колонны. А мы параллельно этой дороге провели в тыл к немцам механизированную дивизию. Почувствовалось тогда, настроение у наших войск стало, как на празднике!