СМЕРШ и НКВД

Мы их ловили, если они каким-то образом с допросов убегали. Обычно при задержании они не сопротивлялись, достаточно было пугануть карабином или «ТТ» (мы в основном с пистолетом ходили). Когда я допрашивал, то силу не применял. А начальство, то до тонкостей доводило. Нужную информацию любыми путями узнавали. Были и такие люди, что при допросе молчали, вообще ничего не говорили. Ну что с ним будешь делать. Если начальник после допроса не говорит, куда его вести, значит, его будут убирать.

Когда само начальство расстреливало, а иногда и мне доводилось. Нам выдавали бумагу с печатями и подписями, согласно которой было необходимо приводить приговор в исполнение. Жалости я не испытывал, просто видел, что приговаривали только отбросов общества или изменников. Они знали, на что шли. Последнее желание заключенного? Такого понятия, у нас по крайней мере, не существовало.

Из «ТТ» доводилось стрелять во время задержания?

А как же. Правда, редко, в основном по изменникам Родины, ведь они прекрасно понимали, что в случае ареста их никто жалеть не будет. Иногда сбегал, иногда убивали, по-всякому было, перестрелка есть перестрелка. Вот бандиты, те похитрее были, они стремились сбежать. Но работы было по ним много, практически каждый день давали наводку, мы следили за ними, кого-то поймаем, кого-то нет. Изредка встречались немецкие шпионы, чаще всего наши же советские люди, переодетые в форму. Ходили, шпионили, их вылавливали.

На Западной Украине пришлось побывать?

Был. Двадцать тысяч из одного только района, по нашим данным, служило у немцев, а в Советскую армию пошло только полторы тысячи. Бандеровцы народ вообще негодный, мы сразу же начали отлавливать и расстреливать их полицаев, все делалось публично: созывается, смотрит обязательно. Правда, вскоре начали делать так: если люди о нем хорошо отзываются, то полицаю дают возможность искупить делом свою вину, если же плохо, то расстреливают. Со старостами та же история. Но все равно, даже при таком подходе местные вели себя неверно: и вашим, и нашим. Сегодня нам доложит, а завтра он же к бандеровцам побежит! Кстати, точно так же вели себя поляки, я даже слышал, что они специально заманивали наших солдат поодиночке и убивали. Нечестный народ.

Ранения у вас были?

— Два. От одного шрам уже затянулся, не видно, а от второго сами можете убедиться. В первый раз в меня мелкие осколки попали, немецкая мина замедленного действия разорвалась, в том месте много войск прошло, а в меня попало, через ногу прошло. Когда встал, врач даже удивился, что могу ходить. Второе ранение было в руку, это уже в Германии, осколочное ранение. Мы проходили мимо оборонительных укреплений врага, прошли три щели, окопы, и тут летит и шипит мина из шестиствольного немецкого миномета. Мы присели, думали, накроет, но пролетела мимо, только осколками задело. Ничего не повредило, а язык отнялся. Врач сказал, что отойдет, но, как видите, до сих пор шепелявлю.

Как кормили на фронте?

По-всякому было, иногда есть что покушать, а кухни нет. А бывало, принесут, мы не доели, вываливаем. А вот как кормили заключенных, я не в курсе дела. Выпить нам редко давали, по сто граммов. Правда, тем, кто приводил приговор в исполнение, выдавали по триста граммов, у нас существовал негласный уговор делиться «расстрельными». Но особо мне запомнились американские консервы, вместе с которыми выдавалась небольшая круглая штука, в которой хранилось сливочное масло. Очень вкусно с хлебом. А вот их обмундирование и техника мне не очень нравились, все-таки свое есть свое. Под конец войны в Чехословакии я видел союзников, не англичан, а американцев, они к нам очень хорошо относились, особенно негры, те так радовались встречам, не описать.

С «власовцами» сталкивались?

Да, в Чехословакии, мы как раз в Прагу заходили. Я видел, что сам генерал Власов был в немецкой форме. И его солдаты были уже переделаны на немецкий манер. Мы тогда шли вплотную от передовой, а расстояние между нашими и вражескими позициями не больше 150 метров. Слышал, как немцы кричали:

— Слолочи, слолочи!

Выговорить «сволочи» не могут. Им давали репродукторы на передовой, но был способ угомонить их: как наши услышат, где они, то сразу же начинают бить из минометов по тому месту.

В особом отделе у нас поступали с ними по-разному, все зависело, кто, как и что рассказывал. По итогам уже принимали меры. Изменников расстреливали.

Как поступали с эсэсовцами?

Я с ними не сталкивался. Говорили только, что они нас очень боятся и стремятся сдаться в плен к союзникам, мол, те их могут пожалеть, а наши точно расстреляют.

О заградительных отрядах слышали?

Я слышал, но сам не участвовал в их работе.

Как складывались взаимоотношения с мирным населением?