СМЕРШ. Один в поле воин

Не дожидаясь окончания рабочего дня, он улизнул в город, по пути к дому Веры заглянул в лавку Найденова, купил круг копченой колбасы, кулек гречки, настоящих шоколадных конфет и направился в казацкую слободу. Позади остался колодец, впереди показался зеленый забор, дядька Мыкола оказался рукоделистым мужиком — изгородь стояла на месте. Петр пробежался взглядом по двору и не нашел Веры, ее голос донесся из глубины сада. Он зашарил по калитке, нащупал щеколду и двинул в сторону. На ее лязг в малиннике хрустнула ветка, и среди листвы проглянуло лицо Лидии Семеновны.

— Ой, цэ ты, Петро?! — воскликнула она и окликнула: — Вера! Вера! Иди сюды!

— Шо там?! — откликнулась она и выглянула на дорожку.

В подоле ее сарафана поблескивали румяными бочками ранние яблоки, под ним отливали бронзовым загаром крепкие стройные ноги. Сползшая с правого плеча лямка, приоткрыла аккуратную девичью грудь. И в этой непосредственности Веры было столько очарования, что Петр не мог отвести от нее глаз. Она зарделась и затем метнулась в дом.

— Ой, шо мы стоим, пишлы в хату, — засуетилась Лидия Семеновна.

— А как крыша? — первое, что нашелся спросить Петр.

— Сусид усэ сделав.

— У вас еще дверь осела.

— Яка?

— Та, что в сарае.

— Ой, який же ты глазастый, усэ заметил. С двирью потом, а щас заходь в хату, самэ время вечерять, — пригласила к ужину Лидия Семеновна.

— Спасибо, — не стал отказываться Петр и, подав кульки с продуктами, предложил: — Это вам, к столу.

— Ой, боженька, як же можно, цэ ж такэ богатство?

— Берите-берите! Не обеднею, — настаивал Петр.

Лидия Семеновна взяла у него кульки, и они вошли в дом. В горнице их встретила Вера. Она успела переодеться — на плечи была наброшена блузка, а ноги прикрывала длинная юбка.

— Сидайте, Петр, — пригласила она к столу.

— Може, вам семачек подать, пока мы з Веруней на стол накрывать будем? — предложила Лидия Семеновна.

— Спасибо, я пока книжки посмотрю, — отказался Петр.

— Ну, як знаете, — не стала настаивать она, и вместе с Верой занялись ужином.

В то время как они хлопотали в летней кухне, Петр присматривался к обстановке дома. В глаза бросалось большое количество книг. Они не помещались на этажерке и аккуратными стопками лежали на комоде. Внимательный взгляд разведчика не прошел мимо томиков Маяковского и остановился на книге Островского «Как закалялась сталь». В этом доме ценили слово, и не просто ценили, а и отдавали предпочтение тем, кто защищал и воспевал социализм.

От этого занятия его оторвали завлекательные запахи вареной молодой картошки, щедро пересыпанной укропом. Вслед за ней на столе появился пузатый графинчик с вишневой наливкой. Лидия Семеновна разлила ее по рюмкам, а потом щедрой рукой подкладывала Петру в миску картошку. Так вкусно, как сегодня, он, казалось, никогда не ел. Крепкий градус, похоже, еще довоенной наливки, а еще больше мелодичный голос Веры пьянили и кружили ему голову. За разговором Петр не заметил, как пролетело время. Тревожный стрекот мотоцикла за окном напомнил о приближении комендантского часа. Вера проводила его до калитки, и он еще долго ощущал трепетное тепло ее ладошки на своей руке.

Избегая патрулей, Петр окольными путями добрался до группы, а чтобы лишний раз не попадаться на глаза дежурным, перемахнул через забор и прокрался к общежитию. Оно равнодушными темными глазницами смотрело на него, лишь в комнате дежурного подслеповато светило окно. Петр приник к стеклу — серая тень качнулась в его сторону. Он отпрянул назад и замер. Дежурный его не заметил. Ночную тишину нарушали лишь стрекот цикад и журчание воды. Петр поднял голову — окно в туалете было открыто, и, воспользовавшись этим, незаметно прокрался к себе в комнату и лег спать.

Пятница в группе началась рутинно: подъем, зарядка, завтрак и развод на занятия. По расписанию его час в группе Якунина значился последним. Готовясь к решающей беседе с ним, Петр перебрал в уме несколько вариантов, но окончательно не смог определиться и решил действовать по ситуации. Не без легкого волнения он вошел в класс и поискал взглядом Якунина. По его лицу трудно было что-либо понять. Петр не стал гадать и приступил к занятиям.

Предстоящая через 6 дней заброска в тыл Красной армии пробудила у курсантов интерес к теме. На Петра обрушился град вопросы. Якунин активности не проявлял, но в его глазах не угадывалось былого равнодушия. Их молчаливая перестрелка взглядами продолжалась до конца занятий и давала Петру надежду на то, что у него появился надежный помощник. И он не ошибся — курсанты потянулись к выходу, а Якунин задержался.

— Есть вопрос, Миша? — поинтересовался Петр.

— Господин старший инструктор, вы хотите мне что-то предложить? — этот прямой и вместе с тем хитрый вопрос говорил о том, что за маской молчуна скрывался проницательный человек. Но, опасаясь нарваться на провокацию, Михаил вел свою игру и отдал инициативу в руки Петра.

«Молодец!» — он мысленно похвалил и предложил:

— Давай на ты. Для тебя я Петр.

Якунин внимательно посмотрел ему в глаза, словно надеясь найти ответы на множившиеся у него вопросы, но промолчал.