СМЕРШ против бандеровцев. Война после войны

Автор этих строк служил во Львове в шестидесятых годах – и срочную службу, и офицерскую. Срочную в качестве санинструктора полкового медпункта, а после окончания Высшей школы КГБ СССР в 1967 году его определили оперуполномоченным в 1-й сектор Особого отдела КГБ по Прикарпатскому военному округу. Одним из объектов оперативного обслуживания молодому сотруднику выделили в числе других частей – их было двенадцать – 147-й полк ПВО сухопутных войск, дислоцированный на территории так называемой Цитадели по адресу центрального корпуса: ул. Грабовского, 11. Это была мощная крепость, выложенная из красного кирпича. Она была запроектирована австрийскими военными после подавления польского восстания во Львове в 1848 году и построена на взгорье в период с 1850 по 1856 год.

Во время Первой мировой и Второй мировой войн укрепления в боевых действиях не использовались. Здесь располагались казармы австро-венгерских (до 1914, позже в 1915–1918), затем русских (1914–1915), польских (1918–1939), советских войск (после 1944).

Автор был свидетелем обнаружения таких двух надписей на стенах казематов:

«Здесь умирали с голоду русские пленные тысячами. 22 января 1944 года».

«Доблестная русская армия, вас ждут с нетерпением не только народы, но и военнопленные, которые обречены на голодную смерть. Как тяжело умирать».

Как известно, в первые дни войны много советских солдат попало в плен. Идеальным местом для их содержания оказалась Цитадель – «Шталаг-328». До этого времени вход в Цитадель был недоступен. С 1928 года этот объект находился в ведении Войска Польского, а потом Красной армии. Если раньше комплекс крепости был местом службы и жильем военнослужащих, то с 1941 по 1944 год он стал местом их каторги, мучений и ужасающей смерти.

Во Львове было четыре концлагеря, среди которых первый «Шталаг-328», потом «Яновский» – лагерь принудительного труда для местного населения, еврейское гетто и лагерь смерти около Лисинецкого леса. В этих четырех нацистских мясорубках было уничтожено около полумиллиона граждан.

Вся возвышенность, на которой размещалась Цитатель, была обнесена колючей проволокой в четыре ряда, между которыми стояли часовые. Во время службы автора в Цитадели еще оставалась проволочная ограда, правда из одного ряда.

Как писал Владимир Скоростецкий в статье «Львовский «Шталаг-328»: без памяти?..» в газете «Киевский телеграфъ»: «Режим и питание в лагере сознательно были рассчитаны так, чтобы медленно уничтожить всех узников. На завтрак военнопленные получали два стакана «черного кофе», заваренного из опилок, 100 г хлеба со значительной примесью мякины. И это, так сказать, в начале существования лагеря. Дальше, по свидетельствам современников, было еще хуже. Немец Карл Васильевич Пеет, которого удерживали в лагере военнопленных, где он исполнял обязанности переводчика, рассказывал, что был случай, когда одну камеру, в которой находились советские военнопленные, гестаповцы не открывали несколько дней, а когда ее открыли, оказалось, что от голода там умер заключенный, и его труп был наполовину съеден другими».

О каннибализме в лагере военнопленных свидетельствует пункт 11-й инструкции лагерного порядка для военнопленных «Шталага-328», где ломаным украинским языком говорилось:

«Забороняется розризивати трупов воен. Полоненных и такових части тела отдалять…»

На стене одного из зданий по приказу коменданта майора Обертеля был написан лозунг: «Отсюда только один путь – на кладбище». Военных евреев размещали в подвалах. Потом обессиленных, едва живых выводили во двор лагеря, расстреливали, а трупы сжигали. Для этого была отведена специальная яма, которую усиленно охраняла лагерная полиция…

Другой фабрикой смерти во Львове был Яновский лагерь, расположенный по улице Т. Г. Шевченко, раньше Яновской. Долина смерти – так называли это место в народе. В центре долины – озерцо. После войны дно долины на полтора метра было пропитано кровью. В лагере был создан оркестр из заключенных музыкантов, а инструменты для него привозили из оркестра оперного театра. Оттуда забирали и музыкантов.

Оркестр состоял из нескольких десятков львовских пленных музыкантов под руководством известного скрипача Якуба Штрикса и дирижера и композитора Якова Мунда.

Сто сорок тысяч узников были уничтожены в Яновских песках под музыку лагерного оркестра.

В обвинительных документах Нюрнбергского процесса хранится фотография этого оркестра. Ее привез Ярослав Галан, писатель, специальный корреспондент газеты «Радянська Украина», подло убитый бандеровцами после войны. Потом этот снимок попал в печать многих стран. И мир ужаснулся, в том числе и от музыкантов-невольников, которых под страхом смерти принуждали аккомпанировать смертным казням. Оркестр из заключенных музыкантов играл «Танго смерти» во время экзекуций, а незадолго до подхода советских войск все оркестранты, прямо во время последнего исполнения этой музыки, ставшей символом ужаса, тоже были расстреляны.