СМЕРШ в Тегеране

В оперативное обслуживание дали Львовское пехотное училище, отдельную часть «ОСНАЗ», занимающуюся радиоперехватом и подчиненную непосредственно ГРУ Генштаба; несколько отдельных складов, хозяйственных и ремонтно-строительных организаций, обеспечивающих штаб и части округа. Одним словом, нагрузили по полной программе.

Сотрудники отдела в свой коллектив приняли меня доброжелательно. Многие из них были участниками Великой Отечественной войны, имели большой опыт, но не всегда высокие звания. Должность старшего оперуполномоченного в то время была капитанской. Моим первым наставников был майор Кабанов Иван Яковлевич, от которого я и принял часть перечисленных выше объектов. На первых порах он учил меня чекистскому мастерству, и всю работу сначала делали вдвоем. Помогали мне и другие оперативные работники. Коллектив был очень дружный, и во всем поддерживали друг друга.

Начальником 1 сектора в то время был полковник Катков Н.А., который хорошо разбирался в специфике нашей работы, очень грамотно составлял оперативные документы.

— Когда вы первый раз встретились с Николаем Григорьевичем?

— После принятия перечисленных объектов, а также документации по ним, я был вызван на ознакомительную беседу к начальнику Особого отдела округа генерал-майору Кравченко Николаю Григорьевичу.

Это было первое близкое знакомство с ним, хотя от ветеранов отдела мне было известно, что звание генерала он получил лично от товарища И.В.Сталина за участие в предотвращении террористического акта в 1943 году, когда главы нашего государства, США и Англии собрались для международной встречи в Тегеране. Кравченко в тот период было чуть больше тридцати.

Со смешанным чувством шел я на встречу со столь легендарной личностью, предварительно хорошо подготовившись к докладу по обстановке на объектах и по делам оперативного учета. Вместе со мной на беседе был и мой начальник полковник Катков Н.А.

Однако мои тревоги оказались напрасными. Состоялся обстоятельный разговор руководителя с начинающим оперативником, который запомнился мне на долгие годы. Внимательно, ни разу не перебив, генерал выслушал мой доклад, а затем стал говорить о сложной послевоенной обстановке в западных областях Украины.

Особый упор он сделал на возможные подрывные действия украинских националистов, приведя пример гибели от рук бандеровцев легендарного разведчика Николая Кузнецова и прогрессивного украинского писателя Ярослава Галана.

Кстати, последний жил на этой же улице Гвардейской в доме между Особым отделом и Управлением КГБ по Львовской области.

Высказывая практические советы по организации работы на обслуживаемых мною объектах, он подчеркнул, что во всяких мелких строительно-ремонтных организациях, где работают в основном гражданские лица, может быть самый разный контингент, заслуживающий нашего внимания.

При рассмотрении находящихся у меня в производстве дел и сигналов он обратил внимание на одного служащего квартирноэксплуатационной части гарнизона, который во время одной из командировок в войска проявил интерес к режимному объекту, имел переписку с лицами, проживающими за границей, а его дальние родственники, якобы, поддерживали связь с местными националистами.

Это дело он оставил у себя, пригласив меня одного на следующий день, для продолжения разговора. В назначенное время я прибыл к нему в кабинет с рабочей тетрадью и был готов записать все его указания.

Вместо этого он сразу же предложил составить по делу конкретный план и стал диктовать готовые пункты. В этом документе, как подчеркнул он, должны быть предусмотрены меры по использованию нашего негласного аппарата и территориальных органов, оперативно-технические и другие проверочные мероприятия. Так незаметно над документами мы проработали полдня. В период работы над планом я не только писал, но и наблюдал, как Николай Григорьевич Кравченко ведет себя.

А он, сняв мундир и повесив его на спинку стула, широкими шагами ходил по кабинету, и все время курил трубку. Когда она гасла, он вновь набивал ее табаком и продолжал курить. Не знаю, было ли это его постоянной привычкой или подражанием И.В.Сталину, но я это зафиксировал и помню до сих пор.

План был составлен и утвержден им, а мне предстояло трудиться над его выполнением.

О результатах работы по делу можно сказать коротко. Оно было прекращено, так как ничего серьезного из первоначальных материалов не было подтверждено.

Интерес к режимной части объект оперативного интереса проявил только один раз, спросив нашего источника, почему его не приглашают для контроля в указанный гарнизон. Ему было сказано, что это объект центрального подчинения и их офицеры сами занимаются организацией работ на нем.

Больше ни разу к разговорам на эту тему он не возвращался. В процессе общения с нашим источником было установлено, что никакого интереса к другим военным объектам он не проявлял, вел нормальный образ жизни, неоднократно подчеркивал, что люди в городе и селах стали жить лучше, и он вполне доволен своим служебным положением.