СМЕРШ в Тегеране

Что касается его связи с заграницей, он не скрывал, что в Канаде проживают его дальние родственники, выехавшие туда до войны, в период массовой эмиграции украинцев в поисках лучшей жизни. Занимаются они там фермерством, живут скромно, два раза прислали жене посылки с поношенными вещами. Не было получено никаких серьезных данных о контактах с националистами. По месту рождения его жены некоторые родственники действительно привлекались за совершенные ранее преступления, но все они, отбыв свои сроки, вернулись из лагерей, и связи с ними семья проверяемого не поддерживала.

Утверждая постановление о прекращении дела, генерал-майор Кравченко Н.Г. сказал, что работа проделана большая в короткие сроки, а негласная проверка этого гражданина позволила нам самим разобраться в существе дела и не допустить никакой натяжки в материалах.

Практически нам пришлось исправлять ошибки работника, который заводил дело. Но это тоже был результат — снимались подозрения с честного человека.

Ну, а для меня это был наглядный урок к подходу в оценке материалов, и я получил первые навыки работы по конкретным делам. Все последующие годы работы в военной контрразведке я помнил об этом, старался строго соблюдать принципы законности, а став руководителем, передавал эти навыки своим подчиненным.

— Были ли еще чисто деловые контакты у вас с начальником Особого отдела КГБ округа?

— Кроме указанного примера, за пять лет пребывания в Особом отделе округа был еще ряд случаев, которые докладывались лично генералу Кравченко Н.Г.

Так, однажды ночью меня поднял телефонный звонок дежурного пехотного училища. Он сообщил, что совершено нападение на часовых, один из которых получил ранение. Все это произошло на хозяйственной территории, где находились склады с оружием, ГСМ, учебная техника и автотранспорт. Склад охранялся только в ночное время. Он находился в стороне от учебных корпусов и вплотную примыкал к Лычаковскому кладбищу.

Прибыв на место, я начал разбираться в обстоятельствах. Пострадавший курсант, который впервые нес службу с боевым оружием, был страшно напуган, но утверждал, что его забросали камнями, одним из которых он был ранен в голову. Когда он открыл стрельбу, со стороны кладбища тоже начали стрелять, и отчетливо были видны вспышки выстрелов. На его выстрелы прибежал начальник караула, который подтвердил, что со стороны кладбища велась ответная стрельба, и он тоже зафиксировал вспышки выстрелов. Общий опрос часовых ничего нового не дал, и я начал беседовать с каждым в отдельности, подробно расспрашивая их о службе, и как они готовились к наряду, не было ли каких подозрительных моментов.

Один из них неожиданно рассказал, что днем он лично видел как курсант, который готовился в наряд, встречался с девушкой и договаривался о какой-то встрече в ночное время. Этот курсант первым отстоял свою смену и сейчас отдыхает. Его немедленно подняли, и после некоторого запирательства он рассказал, что во время нахождения на посту он в течение двух часов говорил со своей знакомой через забор, а потом ушел спать.

Он назвал имя девушки и адрес, где она живет. Утром она рассказала, что действительно приходила на свидание к знакомому курсанту, но поскольку ночью одной ходить опасно, то пригласила свою подругу. После смены часового девушки остались около забора, чтобы познакомиться с другим курсантом.

Для привлечения его внимания они первоначально стали бросать в его сторону маленькие камушки, а затем и более крупные. Но этот «псих», как они выразились, не понял их добрых намерений и открыл стрельбу. Они спрятались за памятником, а потом покинули кладбище.

Никаких посторонних лиц они не видели. Было сделано предположение, что попадание пуль в каменные памятники вызывало искры от ударов, что часовые в темноте могли принять за ответные выстрелы. При осмотре эта версия нашла свое подтверждение, так как на многих памятниках были обнаружены свежие следы от пуль.

По этому факту я докладывал лично Кравченко Н.Г., а тот имел разговор с начальником штаба округа. После этого случая командование училища по всем нарушениям караульной службы приняло самые строгие меры.

Еще один пример, когда мне пришлось принимать активное участие в разбирательстве конкретного факта. К дежурному по особому отделу пришел прапорщик, который принес бумажник, обнаруженный им в туалете на станции Львов. В бумажнике находились три листовки, исполненные от руки на обрывках газет с призывом «Бей москалей» и подпись — «Сичовый стрилець запорожец».

Автора искать не надо было. Кроме листовок, там же лежал его паспорт и на клочке бумаги записан адрес КЭЧ, Львовского гарнизона, которую обслуживал я.

Однако в списках работников этого заведения он не значился, и пришлось потратить нимало сил, чтобы найти его. Первоначально было принято решение направить меня в село Пустомыты, расположенное недалеко от города Львова, в котором объект оперативной заинтересованности был прописан.