Смерть айдола (СИ)

- А если я посчитаю, что в агентстве возникла недружелюбная атмосфера к моей персоне, - вы меня вообще не увидите. – предупреждаю я, решив расставить все точки над «и» объяснением возможных вариантов развития событий. – Я военнослужащая. Уйду жить в казарму, будете видеть меня только на судебных слушаниях.

- Время службы в армии автоматически добавляется к сроку контракта. – сообщает мне ЮСон, всё так же задумчиво меня созерцая.

Я широко улыбаюсь ему в ответ, постаравшись, чтобы это выглядело как можно милее.

- Да. – киваю я. – Но подобное условие записано в контракте для парней. А я – девушка! И у меня в контракте нет этого пункта про службу, я смотрела!

Выражение лица ЮСона меняется с задумчивого на озадаченное.

- И у них – срочная служба, а меня армия – мобилизовала. – добавляю я ещё один интересный штришок к картине. – Это явный форс-мажор. Думаю, суд согласится с этим.

- Возьметесь душить меня штрафами, - не поеду на Грэмми. - перехожу я к следующему пункту в списке угроз.

- Не поедешь на Грэмми? – явно не веря, переспрашивает директор.

- Всё равно ничего не дадут. – объясняю я. – А лететь туда – это обалдеть сколько времени надо потратить. Никакого желания тащиться через половину мира, чтобы посидеть в массовке.

- Почему – «не дадут»? – интересуется ЮСон.

- У них там своих претендентов полно. Станут они ещё каких-то узкоглазых награждать. – объясняю я и даю более расширенный взгляд на ситуацию. -Все знают, что на Грэмми иностранцев награждают только из политических мотивов. Когда нужно «подмазать» дипломатические шестерёнки.

- «Подмазать»?

- Ага. – киваю я и поясняю, как именно это будет. – Возьметесь душить меня штрафами, - откажусь от поездки. Лягу в больницу, скажу СМИ, что истощена морально и финансово своим жадным агентством. Будете с правительством сами потом разбираться, как такое у вас вдруг вышло. Правительство ведь точно захочет - «смазать дипломатические шестерёнки» и не поймёт прикола, если «смазка» останется дома!

- А до этого, - стану каждую неделю жаловаться на нарушение своих прав в комиссию по делам несовершеннолетних и в трудовую комиссию на ненормированный рабочий день. – обещаю я. - Я же несовершеннолетняя!

После моих слов наступает тишина. ЮСон молча смотрит на меня, похоже, что-то решая. Я же думаю, - каких ещё неприятностей смогу организовать агентству, если решат «прессовать»?

- После того, что ты тут наговорила, – наконец произносит ЮСон. – Я, если я нормальный директор, я должен выгнать тебя с треском и не позволять приближаться к агентству ближе, чем на три километра!

Теперь приходит уже моя очередь обдумывать его слова.

- Знаете, господин директор. – удивлённо говорю я. – Честно говоря, начиная с вами этот разговор, совершенно не собиралась расставаться с агентством. Но сейчас, проговорив всё, пришла к выводу, что это самое правильное решение!