Смерть Артура. Книга 1

И они вошли в шатер сэра Персианта и пили там вино и ели: пряные яства. А потом сэр Персиант уложил его на ложе отдыхать до ужина, а после ужина уложил его спать. Когда же сэр Бомейн уже улегся в постель, — а у сэра Персианта была дочь, прекрасная собой девица восемнадцати лет, вот он и призвал ее к себе и повелел ей, с отцовского благословения, взойти к тому рыцарю на ложе.

— Лягте с ним рядом, дочь моя, и не отпугивайте его, но будьте с ним приветливы и ласковы, заключите его в свои объятья и поцелуйте, да смотрите, чтобы все было сделано, как я повелеваю, если дороги вам моя любовь и доброе расположение.

Так и сделала дочь сэра Персианта, как наказал ей отец: она приблизилась к ложу сэра Бомейна, тихонько разделась и легла с ним рядом. Проснулся он, увидел ее и спрашивает, кто она такая.

— Сэр, — она отвечает, — я дочь сэра Персианта, я пришла по повелению моего отца.

— Вы девица или замужняя дама?

— Сэр, — отвечает она, — я чистая девственница.

— Господь меня упаси, — говорит он, — чтобы я вас лишил девственности и тем причинил сэру Персианту столь великий стыд! И потому прошу вас, любезная девица, встаньте с этого ложа — или же придется встать мне.

— Сэр, — сказала она, — я ведь явилась сюда не по моей воле, — но по отцовскому велению.

— Увы! — сказал сэр Бомейн. — Позор был бы мне, рыцарю, если бы я причинил вашему отцу такое бесчестие.

Он поцеловал ее, и она удалилась и, придя к отцу своему сэру Персианту, поведала ему все, как и что с ней было.

— Истинно, — сказал сэр Персиант, — кто бы он ни был, он муж благороднейший.

Здесь мы оставляем их до утра.

ГЛАВА XIII

О богоугодной беседе между сэром Персиантом и Бомейном, и как он открыл, что имя его — сэр Гарет

А наутро сэр Бомейн и его дама отслушали обедню, утолили голод и стали прощаться.

— Любезная девица, — сказал сэр Персиант, — куда везете вы с собой этого рыцаря?

— Сэр, — отвечала она, — этот рыцарь едет к Замку Угроз, в котором терпит осаду моя сестра.

— А-а, — сказал сэр Персиант, — знаю, ее осаждает Рыцарь Красного Поля, самый беспощадный, свирепый рыцарь, какого я только встречал на земле, и человек, не ведающий милосердия. К тому же, говорят, в нем сила семи мужей. Спаси вас Бог, сэр Бомейн, от этого рыцаря, но он жестоко утесняет ту даму, а это великой жалости достойно, ибо она — одна из прекраснейших дам на свете, и вижу я, ваша дама — ее сестра. Ваше имя не Лионетта?

— Да, сэр, так меня зовут, а госпожа моя сестра зовется леди Лионесса.

— Вот что я вам скажу, — говорит сэр Персиант, — этот Красный Рыцарь Красного Поля давно обложил ее замок, скоро два года стоит он осадой, и он уже много раз мог бы его взять, но он все тянет и медлит, ибо хочет дождаться, чтобы приехал биться с ним в поединке сэр Ланселот Озерный, или сэр Тристрам, или же сэр Ламорак Уэльский, или же сэр Гавейн, вот потому-то он и продолжает осаду. А теперь, господин мой, — сказал сэр Персиант Индийский, — поезжайте с легким сердцем и с тяжелой рукой, ибо вам предстоит сразиться с достойнейшим противником.

— Вот посмотрите, как я с ним управлюсь, — сказал сэр Бомейн.

— Сэр, — сказала тут девица Лионетта, — я прощу вас за этого благородного юношу: посвятите его в рыцари, прежде чем ему драться с Красным Рыцарем.

— Я готов со всей моей охотою, — отвечал сэр Персиант. — Если только он согласен принять посвящение в Рыцарский Орден от такого незнатного человека, как я.

— Сэр, — отвечал Бомейн, — я вас благодарю, но мне уже посчастливилось в этом: сам сэр Ланселот Озерный посвятил меня в рыцари.

— О! — воскликнул сэр Персиант, — более почетного посвящения не могли бы вы удостоиться, ибо среди всех рыцарей он должен быть назван главою рыцарства, и по всему свету идет молва, что славу истинного рыцарства разделили между собой три рыцаря: сэр Ланселот Озерный, сэр Тристрам Лионский и сэр Ламорак Уэльский. Эти трое — из рыцарей славнейшие, но есть и много других благородных рыцарей, как сэр Паломид-Сарацин, сэр Сафир, его брат; а также сэр Блеоберис и его брат, сэр Бламур Ганский; и сэр Борс Ганский, и сэр Эктор Окраинный, и сэр Персиваль Уэльский. Эти все и еще многие — благородные рыцари, но нет среди них ни одного со столь славным именем, как те трое. А потому да пошлет вам Господь Удачи, — так сказал сэр Персиант, — ибо, если вы одолеете Красного Рыцаря, будете вы почитаться четвертым рыцарем в мире.

— Сэр, — отвечал Бомейн, — мне бы очень хотелось приобрести рыцарскую славу и доброе имя. Знайте, что я из хорошего рода, смело могу сказать, что отец мой — благородный барон. И если вы обещаете хранить это в тайне, и эта благородная девица тоже, я открою вам, кто я таков и из какого рода.

— Мы не выдадим вас, — сказали они оба, — пока вы сами того не пожелаете, клянемся нашей верою в Иисуса.