Смерть Беллы

Если он работал на токарном станке, когда вернулась Белла, — а он безусловно работал, — значит, на нем были старые брюки из серой фланели. Следовательно, еще до возвращения девушки он сходил в спальню и переоделся.

— Лучше было бы, если бы вы не помогали ему, Кристина. Так вы говорите. Спенсер, что она заглянула к вам пожелать доброй ночи и пробыла совсем недолго.

Сколько времени приблизительно?

— Меньше минуты.

— Она была в шляпке и в пальто?

— В темном берете.

— А пальто?

— Пальто не помню.

— Вы полагаете, она вернулась из кино, но, возможно, она хотела предупредить вас о том, что уходит.

— Так поздно она бы не ушла, — снова вмешалась Кристина.

— Вам известно, с кем она ходила в кино?

— Мы наверняка это скоро узнаем.

— У нее был поклонник?

— Все окрестные юноши и девушки, с которыми мы ее познакомили, относились к ней превосходно.

Кристина не раздражалась, а ведь она, конечно, чувствовала в этих словах подозрение, направленное против девушки, которая была их гостьей.

— Быть может, кто-нибудь из них ухаживал за ней особенно настойчиво?

— Не замечала ничего подобного.

— Вероятно, она не была с вами откровенна? В сущности, вы знаете ее всего месяц. Вы ведь говорили именно о месяце?

— Да, но я хорошо знакома с ее матерью.

В этих словах вся Кристина — и они ни о чем не говорят. Мисс Меллер одергивала платье. Эшби готов был побиться об заклад, что ее зовут Берта или Габи и что по субботам она ходит танцевать в залитый неоном дансинг.

В аллее одна за другой остановились две машины, обе с государственными номерами. За рулем первой сидел патрульный полицейский в форме полиции штата, из нее вышел лейтенант Эверелл в штатском; из второй вылез невысокий щуплый человек средних лет, тоже в штатском, в старомодной шляпе; он почтительно приблизился к лейтенанту. Эшби узнал в нем начальника полиции округа, но имя его было ему неизвестно. Эти двое во дворе пожали друг другу руки, перебросились несколькими словами, отряхнули сапоги, оглядели дом Эшби, потом дом Кацев, и лейтенант Эверелл, должно быть, заметил розовый силуэт м-с Кац, который тут же растаял.

Билл Райен встал и пошел им навстречу. Доктор тоже встал. Все, включая мисс Меллер, обменялись рукопожатием. Эверелл-сын учится в «Крествью скул», но еще не добрался до класса Эшби, и тот знает его только по имени. Эверелл-отец, представительный мужчина, с проседью, румяный, голубоглазый, был, казалось, застенчив и на вид не слишком жизнерадостен.

— Проходите сюда, пожалуйста! — пригласил Райен.

Доктор пошел за ним, с Эшби и его женой осталась одна секретарша.

— Еще чашечку кофе? — предложила Кристина.

— Охотно, если вас не затруднит.

Кристина пошла на кухню. Эшби остался. Если бы он последовал за женой, то после слов Райена это выглядело бы, будто он жаждет пошушукаться с ней о Бог знает каких секретах.

— У вас отсюда прекрасный вид.

Эта Меллер улыбается ему светской улыбкой и считает себя обязанной поддерживать с ним беседу!

— По-моему, тут у вас больше снега, чем в Личфилде. Да и вообще тут место выше…

Он снова увидел розовый пеньюар в окне у Кацев, потом внизу аллеи заметил двух женщин: они издали разглядывали полицейские машины.

Невысокий и щуплый полицейский вышел из комнаты, прикрыл за собой дверь и направился к телефону.

— Разрешите?

Он позвонил на службу, дал инструкции сотрудникам, которые должны были приехать к нему с оборудованием.

Кристина принесла кофе секретарше и себе.

— Ты тоже выпьешь?

— Нет, благодарю.

— Боюсь, миссис Эшби, мы вам сегодня не дадим покоя.

Когда все наконец вышли из комнаты Беллы — молча, с озабоченными лицами, словно после тайного совещания, Эшби с внезапным беспокойством встал со стула.

— Мне еще нельзя пойти в кабинет? — спросил он.

Они переглянулись.

— Я думаю, лучше бы воздержаться… — пояснил Райен.

— Быть может, мистер Эшби, вы будете так любезны и покажете мне ваш кабинет? — Это сказал Эверелл, очень вежливо, даже мягко. Как Белла накануне, он остановился на верхней ступеньке и стал разглядывать обстановку, но не как сыщик, а словно и сам бы не отказался проводить вечера в таком убежище. — Вы не могли бы на минутку включить ваш станок?

Это явно был этап расследования. Пока станок жужжал, лейтенант что-то говорил — видно было, как шевелятся его губы; потом он знаком попросил выключить мотор.

— Безусловно, когда станок работает, ничего нельзя расслышать.

Очевидно, он бы с удовольствием поболтал, задержался, чтобы потрогать станок и всякие поделки Спенсера, полистал книги, присел, быть может, в старое кожаное кресло, такое уютное с виду.

— Пора идти наверх; работы много. Вы ничего не знаете, не правда ли?

— Когда я видел ее в последний раз, она стояла на пороге, там, где вы сейчас, и что-то говорила, не знаю что — я угадал только два последних слова: «Спокойной ночи».

— И ничего за весь вечер вас не насторожило?

— Ничего.

— Вероятно, вы закрыли входную дверь на ключ?

— Вроде бы, — подумав, ответил Спенсер. — Да. Наверняка. Помню, жена сказала по телефону, что ключ у нее с собой.

Его поразило, как омрачилось лицо лейтенанта.