Смерть белой мыши

Я поспешно пошел к выходу, но, пройдя мимо пары клеток, в проходе наталкиваюсь на другого медведя. Это не тот огромный, злобный хищник, а годовалый, еще дурашливый. Он ведет себя совсем не агрессивно, однако все-таки я его почему-то пугаюсь. Я пытаюсь отогнать его тем, что попадает под руку. Это толстая телефонная книга в желтом переплете.

От страха я все равно проснулся. Сон стоял перед моим внутренним взором целиком, не в продолжительности действий и сцен, а стянутым в одну точку. Я давно знал, что это означает: точка — это смысл сновидения, это то, что мое бессознательное хотело до меня донести.

Большого медведя я узнал — однажды ранней весной на Алтае я видел в снегу огромный медвежий след и попытался измерить его. Так вот моя ладонь с растопыренными пальцами утонула в следе полностью. Можно было сделать скидку на размокший перед таянием снег, тем не менее встретиться в лесу с этим медведем не хотелось. А на следующий день лесник, ехавший на лыжах из деревни к себе на заимку, убил шатуна, который пытался на него напасть. Мы видели этого медведя — он был огромным, чуть ли не с корову, и у него была озлобленная оскаленная морда с крепкими желтыми зубами и засохшей кровавой пеной на губах.

И маленького медведя я тоже видел. В Индии на подъезде ко многим туристическим центрам люди стоят с такими вдоль дорог, предлагая сфотографироваться за деньги. Эти звери совсем ручные — когда машина подъезжает поближе, хозяева легонько стегают их прутиками. Медведи призывно встают на задние лапы, а хозяева кричат: «Dancing bear! Dancing bear!»

Хорошо, откуда там взялись медведи, я понял. Но что означал сам сон?

Я посмотрел на часы — пять минут седьмого. Вставать было пора в любом случае, чтобы не упустить Анну. Однако меня вырвало из сна слишком резко — тело мое, да и сознание еще не проснулись. Я попытался настроить себя на позитивный лад. Выглядело это так: «Еще каких-нибудь лет двадцать, и мне уже вообще не нужно будет просыпаться».

Как встретиться с Анной, я придумал, прежде чем заснул. Завтрак в гостиницах обычно с семи утра. В «Михкли» он явно накрывался в том же ресторанчике, где я вчера потанцевал впервые лет за пятнадцать. Приду туда одним из первых, наберу себе большую тарелку разных салатов — это же наверняка шведский стол — и засяду на видном месте с газетой. Когда Анна спустится завтракать, в зависимости от своего настроения — и от того, будут за ней следить или нет — она сможет найти способ со мной переговорить.

Я принял душ, но завтракать в «Скандик Палас» не стал, только взял со стенда журнал для туристов, не знающих, чем заняться в Таллине. Сойдет вместо газеты для чтения за завтраком. Молоденькая девушка на ресепшене — это, как я выяснил во время одной из своих поездок в Москву, такое новое русское слово — принимала бронирование по телефону и едва подняла голову, отвечая на мое приветствие. Интересно, сегодня за мной пустили наружку?

Как и накануне, я прошел по пустому коридору во внутренний двор, тоже пустой, и через черный ход вышел на улицу. В этот ранний час машин не было, только вдали зеленый грузовичок ехал по мостовой вдоль самого края тротуара, сметая налетевшие за ночь листья.

Я вышел из-за угла к паркингу отеля. Потягиваясь, с удовольствием глядя на небо, обещавшее солнечный день, осмотрел окрестности. Похоже, и сегодня путь свободен. Что же это тогда было? Мой «гольфик», весь в пятнышках от высохших капель ночного дождя, уже не такой аппетитный, как леденец, завелся с первого тычка, как будто всю ночь ждал, когда бы прокатиться.

Я выехал направо, на шоссе, ведущее к Пярну, но поворачивать сразу еще раз направо, как вчера, не стал. Вдруг за мной все же наблюдали? Я доехал до ближайшей эстакады, развернулся под ней и вернулся в центр. Потом не спеша проехал мимо «Михкли». У входа в отель стояло такси, водитель в темной куртке возился в багажнике. Развернувшись за железной дорогой, я приготовился оставить машину в проулке справа, минутах в трех пешком от гостиницы.

Но тут из «Михкли» вышла дама с мужчиной в светлом свитере, в руках которого была дорожная сумка. Мужчина открыл даме дверцу и забросил сумку в багажник. Потом сел за руль, и такси тронулось. На таком расстоянии я не мог быть уверен, но мне показалось, что это была Анна. Так что прятать машину в соседнем проулке я не стал, а, наоборот, надавил на газ. Такси ехало медленно, со скоростью положенных в городе пятидесяти километров в час, и через пару минут я уже висел у него на хвосте. Сквозь заднее стекло мне был виден лишь затылок пассажирки, а мы с моей коллегой не были знакомы настолько хорошо, чтобы я мог узнать ее по любому участку тела. Так Анна это или нет? Я раздумывал, стоит ли мне обогнать такси, чтобы прояснить этот вопрос, когда пассажирка посмотрела в сторону. Это была она.

Куда же она направлялась? Я знал, что Анна приехала из Вызу на автобусе, так что машина ее оставалась там. Возвращается к себе домой? Почему не подождала меня? Она же была достаточно умна, чтобы понять, что, несмотря на всю ее резкость, я вряд ли брошу ее одну.