Смерть без работы не останется

Им повезло только потому, что они вовремя сообразили. Еще одна пуля разбила угол кирпича в паре сантиметров от головы второго охранника. Теперь телефон… сообщить, скорее. Часть девчонок, которых насильно пытались вытащить из комнаты и посадить в фургон, с визгом и криками выскочили на улицу. Трупы на земле, белое лицо их подруги, которая с ужасом выбиралась из фургона, все это только добавило сил. Через минуту воцарилась тишина, нарушаемая только возгласами старшего из охранников, который пытался объяснить по телефону, что их обстреливает снайпер. Ему, кажется, не верили…

Лера впервые в жизни поняла, что такое безысходность. Она прочувствовала, что такое потеря надежды, что значит не видеть впереди вообще ничего. Только эти светлые стены, эту противную рожу Фариды с толстыми редкими волосками на подбородке и верхней губе. Молчаливых стражей с тонкими гибкими палками, которыми ее стегали по спине. И толстого хозяина. Имени его невольницы не знали, потому что в доме его не произносили. Хозяин, и все.

Лера надеялась, что умрет от страха, от мерзости всего с ней происходящего, она очень надеялась на это. Но смерть почему-то не приходила. Она лежала душными ночами на своем матрасе у стены, она ела пищу, которую ей давали, и не чувствовала вообще никакого вкуса. Она ходила в душ и не чувствовала живительной влаги на своем теле. Она не чувствовала ничего, когда ее водили к хозяину…

Он с улыбкой смотрел на нее, стоявшую перед ним в полупрозрачной свободной рубахе. Потом подходил и гладил по плечам, что-то приговаривая. Лера старалась на него не смотреть, потому что от вида его мокрых губ, жадных глаз ее могло опять вырвать, а тогда бы ее избили.

Потом хозяин начинал ее лапать везде через рубаху, тяжело дышать, а потом тащил на постель. И тут самое главное — не закричать и не начать сопротивляться. Все происходило быстро, потому что хозяин уже не молод. Немного боли вначале, которая притупится, вытерпеть, когда на тебе лежит тяжеленная туша. Хорошо еще, что он не лез целовать ее в губы. Ему больше нравилось елозить губами по ее телу. Запах его слюней очень долго не смывался…

Так было два или три раза в неделю. Потом хозяин стал Леру вызывать к себе реже, потому что ему понравилась какая-то мулатка из новой партии. И Лера ходила по дому как бесчувственный автомат. Ей поручали кое-какую работу по дому, и она ее выполняла, с ней пытались заговорить другие девушки, и она только мотала головой.

А потом повесилась Марго. Утром ее нашли в душе, в петле, которую она сделала из тонких полосок ткани. Она разорвала свою рубаху, чтобы сделать веревку. Ноги у Леры подогнулись, и она сползла по стенке, не в силах оторвать взгляда от потемневшего лица мертвой. Марго привезли сюда вместе с Лерой, она тоже была из России. Других русских в доме не осталось, еще две девушки куда-то исчезли, и теперь Лера осталась тут одна, порвалась последняя ниточка, связывающая ее с домом.

Слуги перерезали веревку и опустили тело на пол. Фарида стала кричать на Леру, и та поняла, что надо уйти отсюда. И тут случилось что-то такое, чему Лера не смогла найти объяснения. Что-то в ней включилось, проснулась какая-то сила. А может, страшное зрелище мертвой подруги разбудило-таки желание жить, чувство самосохранения. Голова заработала четко и легко.

Где я? Это Арабские Эмираты? Море, корабли по нему большие плавают, иногда их видно. И порт где-то рядом, потому что оттуда их на машине везли недолго, да и гудки слышны по ночам, сигналы какие-то. Вроде тех, что подают большие портовые краны во время работы. Если есть порт, то есть и город, а в городе могут быть русские, свои. А еще есть корабли, а на корабль можно пробраться и спрятаться. А потом, уже в море, показаться и попросить капитана о помощи.

Любой человек в форме, в форменной фуражке сейчас казался Лере потенциальным спасителем. Любой чиновник, любое должностное лицо, тем более капитан морского судна. Конечно, он поможет, это же рабство, это же не цивилизованный мир, а любой цивилизованный человек ей поможет. Бежать! Бежать!

План созрел. Он не давал покоя, не давал спать. Лера уже не хотела искать помощи в городе, потому что это была чужая страна, чужой город, эти ненавистные арабы. Она просто не могла себе представить такого, чтобы, сбежав из этого дома, добровольно оставаться на этой земле еще какое-то время. Лере почему-то казалось, что ее непременно и очень быстро поймают и вернут назад. Ее будут бить, очень больно бить, а потом она долго будет стонать, метаться в жарком бреду и лежать на животе. Так можно и умереть.

И Лера стала думать только о том, чтобы пробраться на корабль и уплыть тайком далеко в море. Теперь она смотрела на бескрайнее бирюзовое море, на буйную зелень побережья. Там жизнь, там люди, там свобода, но надо понять, где же она находится, что это за страна. И Лера стала ходить по дому и смотреть во все глаза. Ей часто попадались газеты, но написаны они были арабским шрифтом. Лера и так догадалась, что находится на территории какой-то страны арабского мира.