Смерть денег. Крах доллара и агония мировой финансовой системы

В то время как в предыдущие десятилетия финансовые организации были предсказуемыми и пассивными игроками в механизме воздействия политики на отдельных субъектов экономической деятельности, сегодняшние финансовые посредники более активны и фактически тормозят или усиливают стремления тех, кто принимает политические решения. Частные банки могут использовать секьюритизацию, деривативы и другие виды использования заемного капитала, чтобы значительно увеличить влияние политического смягчения, и могут ужесточить условия выдачи займов или перейти на надежные активы наподобие казначейских билетов США, чтобы ослабить воздействие. Банки – это также главный канал передачи спилловер-эффектов. Мин отмечает, что кейнсианский анализ имеет некоторые недостатки, поскольку не полностью включает в свои функции роль банков.

Объединение в кластеры, спилловер и финансовая передача – вот три теоретических основы, поддерживающие платформу, с которой МВФ изучает международную денежную систему. Новые подобные концепции могут десятилетиями обсуждаться на факультетах экономики в университетах, перед тем как будут иметь практический результат. Несмотря на засилье кандидатов наук в своих рядах, МВФ – это не университет. Это могущественная организация, у которой есть возможность поддерживать или осуждать режимы посредством политических решений о выдаче займов и сопутствующих условий получения кредита. Модель Мина предлагает взглянуть на планы МВФ: объединение в кластеры подразумевает, что экономические связи более важны, чем суверенитет. Спилловер-эффекты означают, что для сдерживания риска необходим контроль сверху донизу. Финансовая передача предполагает, что банки – это ключевые узлы применения контроля. В двух словах, МВФ стремится к регулированию финансового дела, сдерживанию риска и контролю экономического развития на мировом уровне.

Эта миссия единого мира требует помощи наиболее одаренных и политически могущественных игроков из всех возможных. Руководство МВФ – это тонко сбалансированный микрокосм мировой экономики. Вдобавок к Мин Чжу и директору-распорядителю Кристин Лагард, в топ-менеджмент МВФ входят Дэвид Липтон из США, Наоюки Шинохара из Японии и Немат Шафик из Египта. Разнородность этой группы – это больше чем проявление многонациональности. Лагард представляет интересы Европы, Мин Чжу – Китая, Липтон – Америки, а Шафик – развивающихся экономик. Пять топ-менеджеров МВФ, сидящие вокруг стола переговоров, фактически представляют мир.

Дэвиду Липтону принадлежит один наиболее могущественный голос, более могущественный, чем у Кристин Лагард, потому что Соединенные Штаты могут накладывать вето на все важные действия МВФ. Это не значит, что Липтон не играет за команду; есть много вопросов, по которым США и МВФ сходятся во взглядах – включая возможное замещение доллара в роли мировой резервной валюты. Право вето Липтона означает, что изменения будут происходить в темпе, диктуемом любыми требованиями США quid pro quo[203].

Липтон – один из многочисленных протеже Роберта Рубина, в числе которых Тимоти Гайтнер, Джек Лью, Майкл Фроман, Ларри Саммерс и Гэри Генслер. Эти люди годами контролировали экономическую стратегию США на международной арене. Роберт Рубин был министром финансов с 1995-го по 1999 г. после того, как проработал несколько лет в Белом доме Клинтона директором Национального экономического совета. Перед тем как войти в правительство США, Рубин был сопредседателем Goldman Sachs. С 1999-го по 2009 г. Рубин работал в секретариате главы Citigroup и недолгое время занимал пост председателя Citigroup в начале краха финансовых рынков в 2007 г. Липтон, Фроман, Гайтнер, Саммерс и Генслер – все они работали с Рубином в казначействе США в конце 1990-х, Лью – в Белом доме. Липтон, Лью и Фроман впоследствии последовали за Рубином в Citigroup, а Саммерс позднее работал в Citigroup консультантом.