Смерть дикаря

Мы сказали уже, что письмо было без подписи, но каждая строчка его дышала и говорила о Концепчьоне.

— Странно, странно, — прошептал герцог.

Он несколько раз перечитывал это письмо, стараясь понять его таинственный смысл, — и ничего не добился. Но сердце его трепетало от счастья: Концепчьона любила его!

Герцог сжег письмо и позвонил. Явился Цампа — и опять с письмом, но на этот раз он нес его на подносе.

Герцог сначала не обратил на это внимания и спросил его:

— Ты не знаешь, не сватался ли кто-нибудь к сеньорите де Салландрера, кроме дона Хозе?

Герцог де Шато-Мальи думал, что тайна Концепчьоны могла объясниться только третьим соискателем ее руки, имеющим на нее прямое или косвенное влияние.

Цампа, без всякого сомнения, был подучен Рокамболем, потому что отвечал, не задумываясь:

— Герцогиня не разделяет мнения герцога.

— Относительно чего?

— Относительно непрерывного продолжения их рода и имени.

— А!..

— Она не любила дона Хозе, точно так же, как не любит и ваше сиятельство.

— Следовательно, она, по всей вероятности, покровительствует втайне третьему соискателю руки ее дочери?

— Точно так-с!

— Кто же этот соискатель?

— Я не знаю его имени и никогда не видал. Я знаю только то, что он богат и принадлежит к одному старинному роду.

Герцог начал настаивать и, наконец, Цампа, как бы уступая его требованиям и из привязанности к нему, сообщил, что будто бы герцогиня желает выдать Концепчьону за побочного сына своей сестры маркизы О'Биран.

Из этих полуобъяснений Цампы герцог де Шато-Мальи заключил, что его слуга связан клятвою с Концепчьоной, как та, в свою очередь, была связана клятвою со своею матерью.

— Я, кажется, начинаю смекать, — думал он, — Концепчьона любит меня, но желает казаться только покорною непреклонной воле отца, выходя за меня замуж.

И герцог, удовлетворяясь этими доводами, основанными на темных намеках Цампы, взял с подноса письмо, заклейменное германскими и русскими штемпелями, распечатал его и прочитал:

«Одесса.

Любезный кузен!

Несколько дней назад я писал графине Артовой, уведомляя ее о прибытии курьера.

Теперь сообщаю вам, что этот курьер отправился обратно третьего дня утром, с бумагами, в которых вы так нуждаетесь. Может быть, он будет в Париже раньше моего письма, тогда вы потрудитесь уведомить меня о его прибытии».

Письмо это было подписано полковником де Шато-Мальи.

— Я пошлю это письмо герцогу де Салландрера, — думал герцог, — оно прибавит ему терпения.

Он положил письмо в конверт и, написав герцогу де Салландрера, отослал бумаги с Цампой к нему, приказав подождать ответа.

Вантюр, явившийся к герцогу после отъезда Цампы, был нанят и тотчас же вступил в исполнение своих кучерских обязанностей.

Через час после этого вернулся Цампа и привез герцогу де Шато-Мальи письмо от герцога де Салландрера.

В этом письме герцог приглашал его пожаловать сегодня на семейный обед, прибавляя к этому, что «ему нужно переговорить с ним о многом, а главное, о бумагах, которые должны скоро прийти из Одессы».

После этого Рокамболь отправился к сэру Вильямсу, который в нескольких словах дал ему совет, как держать себя относительно герцога де Салландрера и его дочери, и приказал ему предложить герцогу от имени Фабьена купить у последнего замок, находящийся всего в нескольких шагах от рудников Л. во Франш-Конте, которые хотел купить герцог де Салландрера.

От сэра Вильямса Рокамболь отправился к Фабьену и, сознавшись ему в своих видах на Концепчьону, упросил его продать герцогу де Салландрера его замок Го-Па, находящийся всего в некотором расстоянии от рудников Л.

Фабьен согласился и уполномочил Рокамболя вести переговоры об этом деле.

— Ну, так до свидания, — сказал Рокамболь, — я сейчас же отправляюсь к герцогу как доверенное лицо от тебя.

— Большого успеха, — пожелал ему Фабьен.

Мы не будем следовать за Рокамболем к герцогу де Салландрера, а лучше пойдем за ним двенадцать часов спустя в мастерскую Концепчьоны, куда провел его, по обыкновению, негр. Концепчьона ждала его с невыразимой тоской, а на лице мнимого маркиза выражалась какая-то печальная торжественность.

— Все кончено, — прошептал он, — если вы только не исполните моего совета.

Затем он взял ее за руку и спросил:

— Вы любите меня?

— О, как вы можете спрашивать меня об этом!

— Верите вы мне?

— Верю! Верю!

— Вы должны будете иметь мужество…

— Я буду иметь его.

— Вы должны говорить с вашим отцом.

— Извольте. Я согласна на все.

Затем Рокамболь потребовал от нее, чтобы она сказала герцогу де Салландрера, что она имеет основание предполагать, что герцог де Шато-Мальи обманывает его с помощью графини Артовой и что все это есть не что иное, как выдумки последней.

— Но как же я докажу это? — спросила Концепчьона.