Смерть ей не к лицу

— А почему тебя не пускают в номер? Если ты уже все сказал…

— Там сейчас обыск идет. Никого наверх не пускают.

— Обыск? — Володя позеленел.

— Угу. Ищут нож, которым ее… И не только в номерах, но и на всей территории гостиницы… И поблизости.

— А почему никого на допрос не вызывают, ну, к следователю? Тебя ведь уже допросили.

— Он горничную вызвал, которая тело нашла. Допрашивает ее сейчас по новой. — Глазов помедлил. — Слушайте, а что вы знаете о сценаристке?

— О Марине? — удивился оператор. — Сценаристка как сценаристка. А что?

— Не знаю, — неопределенно протянул актер. — Он как-то странно о ней говорил. Все спрашивал, что я о ней думаю… По-моему, неспроста.

Антон и Володя обменялись озадаченными взглядами.

— Мне говорили, она сегодня за завтраком поругалась с Наташкой, — напомнил Володя.

— Они постоянно ругались, — отозвался Антон. — Ну и что? Это абсолютно ничего не значит.

— А ты погляди на это дело с точки зрения следователя, — посоветовал Геннадий. — Они поругались, и Наташка умерла. Есть связь? Может быть, и нет, но стремно как-то.

Они оглянулись на Глазова, но актер, уже, очевидно, принявший для себя определенное решение, подошел к Марине, которая сидела между Диной и Надей. Дина, хмурясь, просматривала на дисплее фотоаппарата недавние снимки.

— Считаю своим долгом вас предупредить, — промолвил Глазов своим обычным, корректным и сдержанным, тоном. — Следователь вами заинтересовался.

Марина подняла голову, и актер, который пристально наблюдал за ней, не прочел на ее лице ничего, кроме вполне естественного в таких случаях удивления.

— Мной? Почему?

— Не знаю. У вас есть алиби на время убийства?

— Я была у себя в номере, — сухо сказала Марина. И зачем-то добавила: — Можете не волноваться, ее убила не я.

Она терпеть не могла, когда ее вынуждали оправдываться в чем бы то ни было, и фраза прозвучала излишне резко.

— Я не волнуюсь, я просто вас предупредил, — спокойно заметил Андрей и отошел в угол, где в широком кожаном кресле дремал Леонид Варлицкий.

— А Леонид Юрьевич-то спит, — не без удивления констатировала Надя. — Во дела! Мы все тут с ума сходим, а он уснул!

— Что ты хочешь, он старенький уже, — заметила Дина.

— Что-то горничная долго не выходит, — продолжала Надя. — Может, следователь ее того? Арестовать собирается? А что, первым делом ведь начинают подозревать человека, который нашел тело…

— Не обязательно, — буркнула Дина, не отрывая взгляд от дисплея. — Обычно под подозрение попадает человек, который врет и путается в показаниях, и у которого при этом есть мотив для убийства. Поэтому перво-наперво следак будет раскручивать наших шутников, потому что они изначально ввели его в заблуждение. Видели, с каким лицом Глазов вышел из кабинета?

— А откуда ты знаешь, кого будут подозревать? — с любопытством спросила Лариса, которая сидела неподалеку и слышала разговор девушек.

— Так у меня папаня тоже следователь. В девяностые годы им приходилось хреново, вещдоки иногда хранить было негде, потому что бардак полный. Я однажды из школы прихожу, открываю морозилку, а там голова в пакетике лежит.

— Какая еще голова?

— Человеческая. Папа ее на работе оставить не мог, ну и принес домой.

— Гадость какая! — пробормотала Лариса, передергивая плечами.

— Признавайся, что ты все это выдумала, — объявила Надя, упрямо выставив подбородок. — Чтобы только нас попугать!

— Да не выдумала я ничего, все так и было. У меня, главное, первая мысль была: это что, готовить будут? — Дина залилась смехом. — Супчик или жареные мозги?

— Да ну тебя! — Марина сделала страшные глаза. — Что тут смешного-то?

И три молодые женщины стали хохотать как сумасшедшие.

— Я бы испугалась, честное слово, — призналась Надя, отсмеявшись.

— Ну я не то чтобы испугалась, но как-то непривычно было. Неприятно. А потом отец голову унес, и вроде как даже обидно стало, что в холодильнике ничего особенного нет.

— Да ладно тебе!

— Ты просто не понимаешь, — отозвалась Дина. — У них другое отношение к смерти. Для людей, которые связаны со следствием, это просто рабочий материал, факт, который надо прояснить. Не более того.

— А я и не знала, что у тебя отец из органов, — заметила Лариса. — Слушай, а за дачу ложных показаний…

Дина мотнула головой.

— Не советую этим заниматься. Категорически.

— Я не о том, — жалобно промолвила актриса. — Я когда на первом допросе расписывала… ну, то, что мы выдумали… я имею в виду розыгрыш…

— Ты подписала протокол?

— Я? Ну, да… Конечно.

— Это умышленная дача ложных показаний. Без вариантов.

— Но я ничего такого не имела в виду… — Лариса закусила губу. — А он уже тогда знал… И предупреждал…

— Ты о чем?

— Ну, он сказал, что за дачу ложных показаний можно схлопотать… Я теперь понимаю, что он не зря намекал. — Лариса замолчала, но потом все же решилась: — И самое неприятное… Я ведь выходила из ресторана тогда, когда… Он может подумать на меня…

— Так тебе и надо, — объявила Надя, которая вовсе не собиралась спускать глупой рыжей тыкве ее участие в розыгрыше. — Это тебе за то, что Васю подставляла. Теперь сама побудь обвиняемой, а мы посмеемся.