Смерть экспертизы. Как интернет убивает научные знания

«Тогда почему [бранное слово] Вы согласились на эту должность? Кто [бранное слово] Вас нанял? Вы должны отказаться от нее! Если так Вы понимаете свои обязанности, Вам надо подать в отставку! Вы здесь не для того, чтобы создавать интеллектуальное пространство! Не для этого, понимаете! А для того, чтобы каждый из нас чувствовал себя здесь как дома[19]! И этого вы не делаете!{43}

Руководство Йеля, вместо того, чтобы наказать студентов за нарушение их собственных норм академической риторики, извинилось перед зачинщиками беспорядка. Декан в конечном итоге ушел со своего поста, но остался членом профессорско-преподавательского состава. А его жена не только уволилась, но и вообще отказалась от преподавательской деятельности.

Для всех преподавателей урок был очевиден: кампус элитного университета – это не место для интеллектуальных изысканий. Это роскошный дом, который сдается в аренду на период от четырех до шести лет, по девять месяцев за раз, детям элиты, которые могут кричать на преподавателей, словно они выговаривают неуклюжей прислуге в колониальном особняке.

Спустя месяц после скандала в Йеле, вспыхнули протесты в Университете Миссури после того, как на стене в туалете фекалиями была нарисована свастика. Что именно должно было сделать руководство одного из лучших государственных университетов, кроме того, что помыть стену, неясно, но кампус все равно взорвался. «Вы знаете, что такое “системное угнетение”[20]?» – кричала студентка на ошеломленного президента университета. «Так наберите в Google!» – выкрикнула она. Студенческих журналистов запугивали и угрожали им, в одном случае – преподаватель, оказавшийся, по иронии судьбы, почетным профессором в школе журналистики. После нескольких дней всей этой театральщины президент подал в отставку. (Ректор университета и профессор, который отказался отменять занятия после акций протеста, поступили аналогично.)

Колледжи предназначены для того, чтобы в тишине и спокойной обстановке образованные мужчины и женщины решали, что верно, а что нет, и где бы они научились следовать научному методу познания, вне зависимости от того, куда он их приведет.

Но Миссури – это не Йель. У них нет столь жестких требований к процессу обучения. В свете всех этих событий – протестов и отставок – количество поданных заявлений о приеме и суммы пожертвований снизились{44}. Несколько месяцев спустя профессор из школы журналистики, который дал отпор студенту, был уволен. В итоге университет оказался с сократившимся количеством преподавателей, администраторов, заявлений о поступлении и меньшей суммой пожертвований. А все потому, что группа студентов при поддержке еще менее многочисленной группы профессорско-преподавательского состава крупного публичного университета поменяла местами роли учителей и учеников.

Примечательно, что данная тема часто объединяет либеральных и консервативных интеллектуалов. Британский ученый Ричард Докинз, своего рода бич для консерваторов из-за его взглядов на религию, был в замешательстве от самой идеи «островков безопасности» – тех мест, которые требуются американским студентам для передышки от любых политических проявлений, которые они считают «взрывоопасными». Докинз не стал смягчать тона: «Университет это не “островок безопасности”, – писал он в Twitter. – Если вам нужно такой островок, уходите, отправляйтесь домой, обнимите мишку и пососите большой палец, пока не будете готовы вновь вернуться в университет».

После событий в Йеле и Миссури журналист из журнала Atlantic Конор Фридерсдорф отмечал, что «то, что происходит в Йеле, это тенденция», и что завтрашние элиты усваивают ценность не свободного выражения мысли, а крайней нетерпимости. «Кто-то, возможно, с пониманием отнесется к этим студентам», – писал позднее Фридерсдорф. (Я лично нет, но Фридерсдорф более понимающий человек, чем я.) «Но если электронное письмо по поводу костюмов для Хэллоуина заставляет их пропускать занятия и переживать нервные срывы, то тогда либо им нужна помощь профессиональных психиатров, либо их жестоко ввели в заблуждение идеологическими представлениями относительно того, что должно вызывать у них страдания»{45}.

Тем временем сторонник свободы мысли, журналист и профессор права из университета Теннесси Гленн Рейнольдс предлагает более радикальное решение проблемы: