Смерть экспертизы. Как интернет убивает научные знания

Точно так же ошибались эксперты, которые предсказывали всеобщую международную гонку ядерных вооружений в конце 1950-х годов. Но они ошибались, по крайней мере, частично, так как недооценивали эффективность своих собственных попыток ограничить распространение ядерного оружия. Президент Джон Ф. Кеннеди опасался, что к 1970-м годам в мире появится целых 25 ядерных держав. (К 2017 году лишь десять стран достигли этого статуса, включая Южную Африку, которая отказалась от своего арсенала{102}.) Предсказанный Кеннеди вариант развития событий, основанный на оценках лучших экспертов, был невозможен и даже необоснован; скорее, именно политический курс, рекомендованный теми же самыми экспертами, способствовал снижению фактического количества ядерных держав.

В конечном итоге эксперты не могут гарантировать желаемого исхода. Они не могут пообещать, что никогда не допустят ошибок, или что не станут жертвой тех же слабостей, которым подвержены все люди. Они могут обещать лишь то, что будут устанавливать правила и методы, которые уменьшают шанс возникновения таких ошибок, и совершать подобные ошибки гораздо реже, чем это делают обычные люди. Если мы согласны принять выгоды профессиональной работы, тогда мы должны быть готовы и к чему-то не вполне совершенному и, возможно, даже к определенной доле риска.

Другие виды экспертных ошибок способны вызывать гораздо большее беспокойство. Так, например, эксперты могут ошибаться, когда они пытаются применить свой опыт в другой области знаний. Но это не только ошибочная тактика, она также может вызвать бурю негодования у других профессионалов. В некоторых случаях незаконное «пересечение границ» очевидно, например, когда деятели искусства – несомненно, эксперты в своей области – смешивают искусство с жизнью и пытаются давать объяснения сложным проблемам.

В других случаях границы бывают менее четкими, и вопрос требует сравнительной экспертизы. Так, биолог не является врачом, но в общем и целом биолог, вероятно, сможет лучше разобраться в медицинских вопросах, чем обычный человек. И все же это не означает, что любой специалист в области медико-биологических наук всегда лучше информирован в каком-то вопросе в этой сфере, чем любой другой. Любой усердный человек, который потратил время, чтобы ознакомиться, скажем, с проблемой диабета, может быть более осведомлённым в данной теме, чем ботаник. Профессионал, чьи экспертные знания глубоки, но узки, может быть не лучше любого другого информирован в тех вопросах, которые выходят за рамки его компетенции. Образование и дипломы в какой-то области не гарантируют экспертных знаний во всех областях.

Еще одна проблема возникает, когда эксперты остаются в рамках своей предметной области, но пытаются перейти от объяснений к прогнозам. И хоть акцент на прогнозировании нарушает базовое правило науки – задача которой, скорее, объяснить, чем спрогнозировать – общество, как клиент, требует гораздо больше прогнозов, чем объяснений. Хуже того, дилетанты, как правило, воспринимают неудачные прогнозы, как показатель бесполезности профессиональной компетенции.

В этом смысле эксперты сталкиваются с серьезной проблемой, потому что вне зависимости от того, сколько раз ученые будут подчеркивать, что их цель объяснять происходящее в мире, а не предугадывать отдельные события, дилетанты и политики будут ждать от них прогнозов. (И эксперты, даже когда понимают опасность этого пути, зачастую радостно подчиняются.) Это естественное, но неразрешимое напряжение между экспертами и их клиентами: большинство людей предпочло бы предвидеть проблемы и избежать их, вместо того чтобы слышать объяснения постфактум. Перспектива узнать диагноз, пусть даже приблизительный, всегда приветствуется больше, чем абсолютная точность при вскрытии.

И, наконец, есть откровенное жульничество и злоупотребление служебным положением. Это самая редкая, но наиболее опасная категория. В данном случае эксперты по каким-то своим причинам (как правило, это карьеристы, пытающиеся избежать ответственности за свои промахи) намеренно фальсифицируют результаты. Они надеются, что дилетанты не поймут, а коллеги не заметят или спишут мошенничество на искреннее заблуждение.

С подобной категорией легче всего разобраться, поэтому мы начнем с нее.

Еще одна проблема возникает, когда эксперты остаются в рамках своей предметной области, но пытаются перейти от объяснений к прогнозам.

Когда эксперт обманывает

Первые годы двадцать первого века выдались непростыми для ученых. Количество статей, опубликованных в научных журналах, а затем отозванных, достигло рекордных пропорций. Подлог и должностные преступления стали почти рутиной.