Смерть — это сон. Белая вдова

— Так, во всяком случае, она мне сама сказала. У ней даже нет уверенности в том, что миссис Стивенс является ее родной бабушкой.

Мэйн Корнмэн снова погрузился в задумчивость.

— Ларри… у вас нет с собою фотографии этой вашей девушки? Мне бы хотелось на нее взглянуть.

Ларри потянулся за своим бумажником.

— Всего лишь любительское фото, не очень-то хорошее. Оно не отражает всех ее достоинств.

— Позвольте-ка глянуть. — Толстяк протянул руку, Ларри передал ему снимок Иды, который он сам сделал на пикнике на Северном пляже. Ида на нем была только в плавках и бюстгальтере и сильно щурилась от яркого солнца.

Мэйн Корнмэн поглядел на снимок, затем пододвинул его поближе к свету и стал более пристально изучать, затем буркнул что-то и опустил на стол. Голова его упала на ладони, огромные плечи начали неконтролируемо трястись. На какой-то миг Ларри даже подумалось, что он разразился рыданьями.

Однако когда толстяк поднял голову, Ларри увидел, что Мэйн Корнмэн смеется — даже не то, что смеется, а хохочет, да так, что глаза его готовы уже были выскочить из орбит, лицо густо налилось кровью, а сам он даже уже не был в состоянии говорить. Однако в этом его гомерическом хохоте не было ни малейшего намека на истерию. В конце концов, когда он несколько подуспокоился, ему удалось выговорить.

— Не обижайтесь, мой мальчик, но это шутка поистине космического масштаба. Боже ты праведный! Совершенно невероятно! — За этими словами последовал новый взрыв хохота. — Но тут не может быть ошибки! — Он своим пухлым пальцем легонько постучал по бессловесной любительской фотографии.

— Может быть, вы посвятите меня в происходящее… — попробовал заикнуться Ларри, испытывая некоторое чувство ущемленного достоинства.

— Не могу, мой мальчик, — сказал толстяк, отдуваясь словно кит, который слишком уж долго находился под водой. — Это невозможно, хотя я абсолютно в этом уверен. Это будет нечестно по отношению к ней — да и к вам тоже.

— Что теперь вам нужно, чтобы я сделал? — с несчастным видом спросил Ларри, совершенно сбитый с толку таким для него непонятным взрывом хохота своего хозяина.

Вместо ответа толстяк подтолкнул к нему настольный телефонный аппарат.

— Позвоните ей, — все еще тяжело дыша, велел он Ларри. — Скажите ей, что вы передумали — ясно? Скажите ей, что хотите вместе с нею навестить ее бабушку.

— Хорошо, — с сомнением в голосе произнес Ларри, поднял трубку и набрал номер, который ему дала девушка вместе со своим адресом вчера вечером, и стал дожидаться ее ответа. Через некоторое время какой-то чужой, очень далекий женский голос отозвался и сообщил ему, что мисс Ида убыла на самолете, что вылетает в час дня.

Когда Ларри поделился этой новостью с Мэйном Корнмэном, толстяк тут же бросил взгляд на часы на своем столе.

— Четверть третьего, вы еще можете успеть, — сказал он. — Берите с собой Дэна, отправляйтесь тотчас же к себе, складывайте вещи и прямиком в аэропорт «Айдлуайлд». Самая пора, чтобы Леон Бретт воспользовался своим дьявольским влиянием ради доброго дела. Не теряйте ни минуты, дружище! — Он отобрал у Ларри телефонный аппарат и погрозил ему пальцем. Ларри не стал дожидаться, чтобы ему говорили что-то дважды.

Складывая вещи, он задумался над тем, что ему сказать Тони. Он безусловно многим ей обязан. Когда он запаковал нужную ему одежду в один из новеньких кожаных чемоданов, которые тоже сделались одной из составляющих частей этой его новой жизни, он вышел на балкон и позвал девушку. Но ее, по всей вероятности, не оказалось дома, поэтому ему ничего не оставалось иного, как сесть и, не обращая никакого внимания на прямо-таки кипевшего от злости Дэна Брайта, набросать ей коротенькую записку, в которой он объяснил Тони, почему это ему нужно так неожиданно покинуть город, и что он сразу же с нею свяжется, как только вернется. Несмотря на всю свою привязанность к Иде, в его намерения вовсе не входило потерять единственную нормальную девушку в своей жизни.

Улицы по пути в аэропорт были запружены транспортом, однако Дэну Брайту, постоянно чертыхавшемуся монотонным голосом, как-то все-таки удалось довольно быстро добраться до аэропорта. И стоило только достичь им взлетно-посадочной полосы, как сразу же исчезло ощущение крайней медлительности происходящего. По всей вероятности, влияние Леона Бретта было столь велико, что без труда преодолевало любые препятствия.

Ларри вскоре обнаружил, что находится на борту зафрахтованного самолета, пилотируемого долговязым говорливым уроженцем Юго-Запада, который непрестанно ворчал из-за того, что его скоростной самолетик не был снабжен реактивными двигателями.

— Это все равно, что лететь на черепахе, — не переставал он жаловаться, хотя стрелка спидометра все время слегка подрагивала у отметки четыреста миль в час. — Разве это настоящее воздушное путешествие?