Смерть голубки

Вообще-то надо не выпендриваться, а доложить свои соображения, и пусть милиция сама копает, но… Копать вряд ли начнут — предъявить-то нечего. А главное — уж очень меня этот безутешный вдовец разозлил. Я ему кто — блондинка безмозглая? Представитель желтой прессы в погоне за скандалом? Ну нет, Александр Викторович, это вы ошиблись…

Вот честное слово, я не мстительная. Просто иногда заносит.

8.

Лучше быть живым параноиком, чем мертвым пацифистом!

Иван Грозный

Ильин привез с собой мальчика-опера из районного отдела. Мальчик назывался Костя, и вид имел совершенно ботанический. Пригласили, разумеется, и Нину Борисовну. Без Руслана, Славика и тети Нади решили обойтись. Разместились прямо в приемной. Костя устроился возле Нины Борисовны, Ильин — между Каменщиковым и Наташей.

Господин Каменщиков едва скрывал недовольство нашим визитом. У Наташи горели глаза.

Начала я тем не менее с Руслана. Нина Борисовна, разумеется, тут же взвилась из своего уголка:

— Оставьте мальчика в покое! Он ни в чем не виноват! Он не мог!

— Как же, как же, мы в курсе. Милицейский «обезьянник» — лучшее алиби, да? Очень умно. Мальчик, надо же! Не сегодня-завтра тридцатник стукнет, ни работы, ни жилья, а тут квартира пропадает. А если бы Тата родила, у него точно никаких перспектив. Впрочем, это потом. Александр Викторович, вас не удивляет, что двоюродный брат Таты как раз в день ее смерти у вашего офиса скандал устроил?

— Я что, на каждого алкаша должен внимание обращать? — высокомерно бросил нежный супруг.

— И на Славика, который за Татой, как приклеенный, ходил, вы тоже внимания не обращали?

— Он же ненормальный, что с него взять?

— Понятно. Этот алкоголик, тот ненормальный, у Таты вообще галлюцинации. Не многовато ли психов на квадратный километр?

Минут через десять безутешный вдовец вышел из себя:

— Я вам в десятый раз повторю: не знаю я никакого психиатра! Я в тот день с утра на объектах был, к обеду уже сюда вернулся, вот Наташа может подтвердить.

— Наташа ездила за канцтоварами и, когда именно вы вернулись, не видела. Так что к психиатру вы вполне могли успеть.

— Рит, а при чем тут вообще психиатр? — вмешался Ильин.

— Ну, как же! Такой свидетель! Он ведь искренне подтверждает, что у девушки психика нестабильная, голоса ей какие-то слышались. Правда, по его мнению, голоса она сама сочинила, поскольку перед нами типичный истероид, демонстративное поведение, никакой патологии. И суицидальные попытки у подобных личностей если и случаются, то такие же демонстративные. А в окно — это уже другой стиль. Ну, может, и другой, психиатрия — дело темное. Так что профессор Калинкин — отличный свидетель. Вопрос — в суде, к примеру: могла девушка совершить попытку самоубийства? Профессор мнется, пытается объяснить, что могла, но не такую. Но ответ-то получается — могла. И причина веская — муж разлюбил. Вообще странный какой-то муж, а? На супругу ему наплевать — ну, по крайней мере, так она рассказывает ближайшей подруге, и, кстати, даже в консультацию Александр Викторович ее не сопровождал — а к психиатру за ручку ведет. Нина Борисовна, а вы про психиатра тоже ничего не знаете? Как странно. Ну, хоть про Славика вспомнили, и то хлеб. Такой верный поклонник, и никто его не замечает, удивительно. Я думаю, он в скором времени должен был покончить с собой на месте гибели Таты. А то ведь мало ли, что он мог видеть…

— Послушайте, господин майор, — у Каменщикова аж глаза покраснели. — Что здесь происходит?

— Вообще-то мы выясняем обстоятельства гибели вашей, между прочим, жены, — сурово ответил Никита свет Игоревич. Даже нахмурился, обожаю!

— И вы намекаете, что это я? Таточку?!

Герр майор картинно повел плечом:

— Собственно, про убийство тут еще никто ничего не говорил, что ж вы впереди паровоза-то бежите? Вас вроде не обвиняли... Пока неясно главное: как можно здорового трезвого человека вытолкнуть из окна — и никаких следов? — все-таки актерские данные Ильина выше всяких похвал, так искренне спросил, даже я почти поверила, хотя загодя обо всем договорились.

Я развернула плечи, подняла голову и вообще изобразила приступ гордости:

— Сейчас продемонстрирую… Да вот хоть на этом окне, оно почти такое же. Наташ, помогите?

Александр Викторович кинулся было на помощь, но Ильин, поймав мой предостерегающий взгляд, быстренько усадил безутешного вдовца на место:

— Нет уж, вы лучше посидите, окно и Наташа откроет.

Вдовец, кажется, заскрипел зубами. Нина Борисовна совсем съежилась в своем уголке.

Рама и впрямь была непростая. Теперь уже я дернулась помочь и довольно сильно Наташу толкнула. Она поморщилась.

— Ох, извините, я медведь. А у вас рука еще болит, да? Перевязать надо бы.

— Да само пройдет, не беспокойтесь.

— Да как же само, такое сильное воспаление…

Позвоночнику стало холодно, даже коленки ослабли. Пришлось вздохнуть поглубже — не хватало еще, чтобы голос задрожал. Ну, давай, Рита, улыбнись и…