Смерть, Городская Стража + 2 рассказа. Книги 1-15

— Спасибо, сэр. Вы сами понимаете, как это для меня много значит. А теперь, с вашего позволения, сэр, я сначала схожу и брошу свою куртку в печь для мусора, прежде чем лечь спать.

Сибилла перевернулась и уютно причмокнула во сне, когда Ваймс лег рядом. День выдался долгим, и он погрузился в розовый транс полусна-полубодрствования, что еще лучше сна, всплывая на поверхность каждый час, когда кто-то звонил на улице в колокольчик и кричал, что все спокойно.

А потом Ваймс проснулся, услышав грохот тяжелогруженой повозки по булыжникам. Пока он лежал в полусне, подозрения помогли ему проснуться окончательно. Камни? Вокруг Холла был сплошь проклятый гравий. Немногочисленные мозговые клетки, дежурившие в ночную смену, заработали, вопрошая, какого рода сельскохозяйственные работы производятся ночью. Местные жители выращивают грибы? Или репу нужно убирать в дом с холода? Может быть, это и есть так называемый севооборот? Мысли плавились в сонном мозгу, как крупинки сахара в большой чашке чаю, скользя и перетекая от клетки к клетке по нервным волокнам, пока не добрались до рецептора под названием «подозрение», который на медицинской диаграмме мозга стражника, скорее всего, был бы представлен хорошо заметной шишкой, гораздо крупнее выпуклости под названием «способность понимать длинные слова». Ваймс подумал: «А, контрабанда». Приободрившись и исполнившись надежд на будущее, он закрыл окно и вернулся в постель.

Кормежка в Холле была обильной, пышной и прочая и прочая. Ваймс был достаточно умудрен опытом и не сомневался, что старшие слуги доедают за господами остатки, а стало быть, уж позаботятся, чтобы остатки были. Памятуя об этом, он положил себе изрядную порцию рыбного жаркого и съел все четыре ломтика бекона, которые лежали у него на тарелке. Сибилла поцокала языком, но Ваймс ответил, что он, в конце концов, в отпуске, а значит, может делать то, чего не делает в другие дни. Сибилла логично заметила, что, следовательно, на повестке дня не должна стоять ловля правонарушителей, не правда ли? Но Ваймс был к этому готов и сказал, что, разумеется, он это понимает и именно поэтому намерен сводить Юного Сэма на прогулку в деревню, чтобы заодно поделиться подозрениями с местным стражником. Сибилла с явной ноткой недоверия сказала: «Ну ладно» и попросила взять с собой Вилликинса.

Это было еще одно свойство Сибиллы, которое глубоко поражало Ваймса. С той же уверенностью, с какой она считала, что под грубой оболочкой Шнобби Шноббса бьется золотое сердце, Сибилла полагала, что Ваймсу будет спокойней в обществе человека, который не отправлялся в путь, не прихватив с собой различные образчики уличного оружия, и однажды открыл бутылку пива чужими зубами. Сибилла была права, но некоторым образом это беспокоило.

Ваймс услышал звон дверного колокольчика; лакей открыл дверь, донесся приглушенный разговор и звуки чьих-то шагов по гравиевой дорожке к черному ходу. Это все были ненужные подробности — в том числе шаги лакея, вошедшего в комнату и что-то шептавшего госпоже Сибилле.

Он услышал, как жена сказала:

— Что? Что ж, наверное, его лучше пригласить.

Ваймс тут же навострил уши, когда леди Сибилла обратилась к нему:

— Пришел местный констебль. Ты можешь принять его в кабинете? Полицейские никогда не вытирают ноги как следует, особенно ты, Сэм.

Ваймс еще не видел здешний кабинет. В Холле было какое-то нескончаемое количество комнат. Руководствуясь указаниями очередной вращающейся горничной, он добрался до кабинета за несколько секунд до того, как лакей привел местного констебля. У лакея был вид человека, вынужденного иметь дело с дохлой крысой. По крайней мере, перед Ваймсом, предположительно, стоял местный констебль, хотя выглядел он скорее как сын местного констебля. Семнадцать лет, прикинул Ваймс. От парня пахло свиньями. Он стоял там, где его оставил лакей, и таращил глаза.

Спустя некоторое время Ваймс спросил:

— Чем могу помочь, офицер?

Юноша моргнул.

— Э… вы сэр Сэмюэль Ваймс?

— А вы кто такой?

Вопрос, казалось, застал молодого человека врасплох. Ваймс сжалился над ним и сказал:

— Сынок, сначала надо сказать, как тебя зовут, а потом уже спрашивать, действительно ли я — это я. В конце концов, я понятия не имею, кто ты такой. На тебе нет узнаваемой формы, ты не предъявил мне ни служебного удостоверения, ни значка, и шлема у тебя тоже нет. Тем не менее, чтобы не затягивать разговор до обеда, рискну предположить, что ты главный констебль в округе. Как тебя звать?

— Э… Наконец, сэр. Фини Наконец. Э… старший констебль Наконец.

Ваймсу стало немного стыдно — черт возьми, этот парень называл себя полицейским. Рассмеялся бы даже Шнобби Шноббс.

Вслух Ваймс сказал:

— Ну, старший констебль Наконец, я сэр Сэмюэль Ваймс, и прочая и прочая, и я как раз думал, что надо бы поговорить с тобой.

— Э… хорошо, сэр, потому что я как раз думал, что надо бы арестовать вас по подозрению в убийстве Джетро Джефферсона, местного кузнеца.