Смерть, Городская Стража + 2 рассказа. Книги 1-15

Фини содрогнулся.

— Нет, сэр, и, пожалуйста, не говорите ей, иначе она меня из дома выгонит.

Ваймс подошел к двери и сказал в окошечко:

— Я польщен вашим гостеприимством, госпожа Наконец.

Из-за двери послышалось нервное хихиканье, и наконец мать Фини выговорила:

— К сожалению, у нас нет серебряных тарелок, ваша светлость.

Дома Ваймс и Сибилла пользовались прочной глиняной посудой, практичной, дешевой, удобной для мытья. Он сказал:

— Мне тоже жаль, что у вас нет серебряных тарелок, госпожа Наконец, и я непременно пришлю вам сервиз.

За дверью послышался шум падения, и Фини спросил:

— Простите, вы что, с ума сошли, сэр?

«Хорошо бы», — подумал Ваймс.

— У нас в Холле сотни растреклятых серебряных тарелок, мой мальчик. Они совершенно бесполезны, еда на них стынет, и они чернеют, не успеешь и глазом моргнуть. И серебряных ложек тоже явный избыток. Короче, я посмотрю, чем могу помочь.

— Но так нельзя, сэр! Она боится держать в доме ценные вещи!

— В округе много воров, старший констебль? — спросил Ваймс, подчеркнув последние два слова.

Фини открыл дверь каталажки, поднял мать, которую, казалось, как громом сразила перспектива получить в подарок серебряные тарелки, отряхнул ее и сказал через плечо госпожи Наконец:

— Нет, сэр, потому что у нас нечего красть. Матушка всегда говорила, что за деньги счастья не купишь, сэр.

«Да, — подумал Ваймс, — моя мать тоже так говорила, но все-таки она очень обрадовалась, когда я принес домой первое жалованье, потому что теперь можно было поесть мяса, пусть мы и не знали, чьего именно. Вот оно, счастье, правда? Черт побери, мы лжем самим себе…»

Когда раскрасневшаяся госпожа Наконец ушла в дом за едой, Ваймс спросил:

— Между нами говоря, старший констебль, ты-то сам веришь, что я виновен в убийстве?

— Нет, сэр! — немедленно ответил Фини.

— Ты сказал это очень быстро, мальчик мой. Неужели инстинкт стражника? У меня такое ощущение, что ты пробыл копом недолго и дел у тебя явно было немного. Я не специалист, но, полагаю, свиньи нечасто дают ложные показания.

Фини сделал глубокий вдох.

— Понимаете ли, сэр, — спокойно произнес он, — мой дед был тот еще пройдоха, и людей он читал как открытые книги. Он частенько водил меня гулять по округе и знакомил с соседями, сэр, а потом все мне про них рассказывал, например, про одного типа, которого захватили на месте преступления с обыкновенной курицей…

Ваймс с открытым ртом слушал розового, чисто умытого юношу, который повествовал о благоуханной сельской местности так, как будто она была населена самыми хитрыми демонами. Он развертывал летопись преступлений и ворошил белье, отчаянно нуждавшееся в стирке. Никаких особых ужасов, только мелкие пакости и глупости. Преступления, причиной которым были человеческое невежество и идиотизм. Разумеется, где люди, там и преступления, хоть они и казались такими неуместными в мире обширных лугов и поющих птиц. Но Ваймс почувствовал преступление, как только оказался здесь, и вдруг был втянут в его круговорот.

— У вас прямо зуд, — сказал Фини. — Так мой отец говорил. Он наказывал смотреть, слушать и наблюдать за каждым. Плох тот полицейский, в котором нет частички злоумышленника. Она подает свой голос и говорит: «Этому типу есть что скрывать» или «Этот человек волнуется гораздо сильнее, чем следовало бы». Или «Он слишком дерзко себя ведет, потому что в душе он просто комок нервов». Темная сторона непременно откликнется.

Ваймс предпочел выказать не шок, а восхищение, хоть и не чрезмерное.

— Ну, мистер Фини, ваши дед и отец, кажется, все поняли правильно. Значит, я посылаю нужные сигналы?

— Нет, сэр, не совсем, сэр. Мои дед и отец иногда тоже так делали. Притворялись, что ничего не понимают. От этого люди нервничают. — Фини склонил голову набок и добавил: — Погодите минутку, сэр. Кажется, у нас небольшая проблема…