Смерть говорит по-русски (Твой личный номер)

Корсаков приподнялся, но «близнецы» уже рванулись вперед, и он понял, что не успеет их остановить. Со стоном он растянулся на траве, вновь припал глазом к окуляру прицела, но тут же оторвался от него. В «близнецов» никто не стрелял, они благополучно пересекли газон и скрылись за куртиной подстриженных кустов. «Совсем рехнулись!» — пробормотал в отчаянии Корсаков. При свете пожара и невооруженным глазом было прекрасно видно, как бронетранспортеры стремительно приближаются к воротам и как выскакивают из кюветов и бегут вслед за ними отлеживавшиеся в кюветах охранники. Передний бронетранспортер, однако, в воротах замешкался: путь ему преграждал завал, созданный обрушившейся аркой. Рыкнув, машина стала взбираться на груду обломков, но при этом повернулась бортом к тому месту, где скрылись из виду «близнецы». Тут же ухнул гранатометный выстрел, заряд мелькнул в воздухе, прожег борт машины и разорвался внутри. Бронетранспортер вздрогнул и замер, окутавшись дымом и еще больше загромоздив ворота. Люки не открывались — видимо, экипаж погиб сразу. Следующая граната пролетела над самой башней второго бронетранспортера. Тот проворно попятился от ворот, рискуя передавить поднявшуюся из кюветов пехоту, и принялся трассирующими очередями из крупнокалиберного пулемета молотить по газонам, кустам и дорожкам ухоженного парка. Маневрируя на дороге, он спихнул в канаву уже почти догоревшие останки двух джипов и «Мерседеса», что вызвало горестные вопли людей Ваха-будина, боявшихся, видимо, что от их вождя в результате вовсе ничего не останется. Пока бронетранспортер скашивал свинцом подстриженные кусты, валил деревца и перепахивал газоны, группа охранников попыталась под прикрытием его огня прорваться в ворота. Корсаков несколько раз подряд нажал на курок винтовки, и три фигуры, словно споткнувшись, повалились и застыли на битых кирпичах. Остальные залегли там же за грудой обломков. Корсаков увидел, как «близнецы» один за другим перемахнули через куртину и, быстро перезарядив винтовку, выпустил половину магазина в проем ворот, а другую половину — в темные фигуры, подбиравшиеся к решетке ограды. Заставив противника в очередной раз прижаться к земле, Корсаков заорал:

— Бегите за дом, я прикрою!

«Близнецы» перебежками, прячась за кустами и бордюрами дорожек, обогнули полыхавший дворец Вахабудина и скрылись в темноте. Переползая и перекатываясь по траве, Корсаков добрался до кром- ки берегового откоса и вдруг расслышал в ровном шуме бегущей воды негромкие всплески шагов. Он догадался, что людям Вахабудина удалось добраться до русла реки и предпринять обход по воде. Похвалив себя за своеврменный отход, Корсаков достал из подсумка гранату, выдернул зубами чеку и, сжимая взведенную гранату в кулаке, приподнялся над краем откоса. Он не ожидал, что враги успели подойти так близко: до их черных фигур, отчетливо выделявшихся на светящемся фоне воды, оставалось всего метров двадцать. Походка идущих была неуверенной — видимо, от ледяной воды они уже не чувствовали под собой ног. Приподнявшегося над откосом Корсакова они заметили сразу: замигали белые огоньки, загрохотали автоматные очереди, светящийся пунктир трассирующих пуль пронизал темноту. Корсаков вовремя успел припасть к земле, но уже засек местоположение обходящей группы и швырнул гранату не глядя, лежа на боку. Прогремел взрыв, послышались вопли раненых. Корсаков метнул вторую гранату, стараясь попасть в то же самое место, и после взрыва высунулся из-за кромки откоса. Над водой больше никого не было, только быстрое течение перекатывало по камням безвольные  тела. Корсаков по откосу съехал в воду и, преодолевая силу потока, зашагал вверх по руслу. Камни вывертывались у него из-под ног, холод словно клещами сдавливал плоть. Он заставил себя доковылять до того места, где неподалеку было начало тропы. Река бежала здесь в каменных берегах, и Корсаков, отыскав расселину в гранитной стене, полез наверх. Ноги его по чувствительности ничем не отличались

от протезов, и он всаживал их между стенок расселины, словно неживые предметы. Добравшись до верхнего края обрыва, он совершенно выбился из сил и некоторое время лежал, переводя дыхание, на неудобных каменных выступах, больно вдавливавшихся в ребра. Со стороны усадьбы по-прежнему раздавалась стрельба: бронетранспортер поливал темный массив гор трассирующими очередями. Стрелять ему приходилось вслепую, так как товарищи Корсакова не отвечали на огонь, чтобы не обнаруживать себя. Корсаков поднялся на ноги, сделал несколько неуверенных шагов, но потерял равновесие и упал, больно ударившись о камни.

— Ребята, это я, Винс! — крикнул он, опасаясь, что наемники, заслышав шум, решат, что их обошли, и поднимут стрельбу.

— Давай сюда, — проскрипел из темноты голос Эрхарда Розе.

Корсаков, с трудом заставив себя встать, почувствовал, что вот-вот снова упадет, и сел, прислонившись спиной к валуну, защищавшему его от обстрела со стороны усадьбы. Сняв ботинки, он принялся растирать свои холодные как лед ноги и вскоре услышал голос Розе прямо у себя над головой: