Смерть говорит по-русски (Твой личный номер)

— Ребята, не зарывайтесь, вперед только перебежками! — прокричал Фабрициус. Команда прозвучала вовремя, потому что ответный огонь становился все плотнее. Группа залегла, но через несколько секунд Фабрициус, а за ним Корсаков поднялись и бросились вперед. Пока они делали перебежку, остальные прикрывали их, стреляя по вспышкам и по возникающим среди кустов и деревьев темным фигурам. Фабрициус с Корсаковым упали на землю и в свою очередь открыли огонь, пока остальные подтягивались к ним. Они уже поравнялись с домом, и когда Корсаков поднялся для следующей перебежки, со стороны дома донеслось щелканье пулемета, и очередь взбила землю и траву прямо перед носками его ботинок. Он вновь покатился на траву и успел заметить вспышки выстрелов на втором этаже дома. Еще одна очередь вспорола дерн совсем рядом, только чудом никого не задев. Пристрелявшемуся пулеметчику хватило бы еще нескольких секунд, чтобы разделаться с группой, но этих секунд ему не дал Карстен Томас: среди свиста пуль он встал на одно колено, не спеша навел гранатомет на окно, откуда бил пулемет, и выпустил заряд, влетевший точно в оконный проем и разорвавшийся в комнате. Взрывом вынесло наружу кусок стены, оконную раму и пулеметчика вместе с пулеметом — переворачиваясь в воздухе, стрелок тяжело рухнул на газон. Сквозь проломленную стену было видно, что в развороченной взрывом комнате что-то загорелось — неяркие пока блики заструились по окружавшим дом дорожкам и по траве газона, освещая лежавшие там и сям неподвижные тела. Томас, войдя в раж, выпустил еще одну гранату в сторону фонтана, над парапетом которого показались головы в . плоских шапочках. Граната попала как р.аз в кромку парапета — грохнул взрыв, брызнули в разные стороны осколки камня, и вода, хлынувшая из фонтанной чаши, затопила усыпанную песком площадку с валявшимися на ней телами охранников, отброшенными взрывной волной. Группа продолжала продвигаться к излучине реки, неподалеку от которой находились въездные ворота, озаренные пламенем пылающих автомобилей. Корсаков уже видел при свете пожара луг в излучине, по которому рассеялись уцелевшие люди Вахабудина, короткими перебежками подбиравшиеся к кромке берега. Пулемет Жака Вьена, огрызаясь короткими очередями, прижимал их к земле, однако атакующих было слишком много. Корсаков заметил какое-то движение у въездных ворот — видимо, там накапливалось подкрепление для охранников Вахабудина, пытавшихся расправиться с Вьеном и Терлинком. Рассмотреть подробнее то, что происходило у ворот, Корсаков не успел — от реки докатилось уханье гранатомета, и заряд, пролетев добрых двести метров, раздробил один из воротных столбов, после чего кирпичная арка покачнулась и рухнула вниз — прямо на головы людей Вахабудина, перебегавших к речной излучине на помощь своим. От ворот донеслись вопли, а рядом с собой Корсаков услышал восхищенный смех — смеялся Клаус Байтлих.

— Молодец, Рене, — воскликнул «близнец», — отличный выстрел!

— Карстен, Клаус, оставайтесь здесь, будете прикрывать нас с фланга. Мы отбросим от реки всю эту шайку, дадим возможность Жаку и Рене отойти и тогда сами отойдем тоже. Держите под обстрелом пропускной пункт у ворот, там особенно много халатников, — распорядился Фабрициус.

— Слушаюсь, генерал! — со смехом отозвался Байтлих, и «близнецы», поминутно припадая к земле, двинулись влево, выбирая подходящие огневые позиции. Фабрициус, Корсаков и Розе направились дальше к излучине под прикрытием огня, который вскоре открыли «близнецы». Сделав несколько перебежек, они достигли границы усадьбы, обозначенной всюду решетчатой оградой, а в этом месте, у реки — глинобитной стеной в полтора человеческих роста.

Розе скомандовал:

— Отползите от стены и не вставайте, пока я ее не разобью.