Смерть и девушка из соседнего дома

Ни с того ни с сего я начала замечать маленькие подробности вроде намеков на прикосновения. На все это я никогда не обращала внимания, потому что считала эти детали проявлениями близкой дружбы. В конце концов, разве не вел себя Глюк точно так же со мной? Однако, чем больше я об этом думала, тем яснее понимала, что его внимание ко мне как раз и было проявлением той самой близкой дружбы. А вот прикосновения к Бруклин носили более продуманный характер и случались гораздо чаще. Когда, бога ради, чувства Глюка к ней переросли в самую настоящую влюбленность? В третьем классе, когда Брук только появилась у нас, Глюк вроде как слегка неровно к ней дышал, но мне казалось, это превратилось в дружбу. Интересно, в курсе ли сама Бруклин.

Как только Глюк приземлился, она забрала у него ежегодник и села за круглый стол, занимавший большую часть похожего на подсобку помещения. Кажется, Брук и не догадывалась о чувствах Глюка. Может быть, сейчас оно и к лучшему.

Мысленно пожав плечами, я бросила на стол свой блокнот и уселась рядом с подругой, которая уже листала страницы.

— Честно говоря, даже не знаю. Но мистер Дэвис прямо-таки не хотел, чтобы я… Минуточку!

Брук перевернула очередную страницу, и на следующей в глаза тут же бросилось заглавие «В память об Эллиоте Бренте Дэвисе». Это был мемориальный разворот, посвященный погибшему ученику Райли-Хай. Я быстренько рассмотрела коллаж, сделанный в честь этого ученика. Любительские и профессиональные снимки обрамляли главную фотографию Эллиота Дэвиса — студийное фото, на котором он держал футбольный мяч. Внезапно до меня дошло, кто такой Эллиот Дэвис.

— Это брат нашего директора.

— Боже мой! — Бруклин наклонилась над страницей. — Ты права.

— Они даже похожи, — заметил нависавший над нами из-за спин Глюк.

Я постучала по странице кончиками пальцев.

— Это именно та страница, которую разглядывал мистер Дэвис. Он обвел чье-то лицо…

— Лорелея, — шепотом перебила меня Брук и сдвинула палец к одному из снимков вокруг главного фото.

На нем толпа учеников стояла вокруг флагштока рядом со старым школьным зданием. Все смеялись, будто не могли поверить собственным глазам, а я наконец поняла, что на этой фотографии главным героем был брат мистера Дэвиса. Видимо, он и его друзья затеяли что-то вроде розыгрыша, потому что были прикованы цепями к флагштоку и держали в руках плакат, надпись на котором я никак не могла разобрать.

Но и прикованные к флагштоку тоже смеялись. Вообще все на снимке смеялись, кроме одного парня. Он стоял ближе к фотоаппарату, но отдельно от остальных. В позе ощущалось напряжение, на лице не было ни намека на эмоции. А секунду спустя я безошибочно узнала лицо нашего новичка.

Лицо Джареда Ковача.

Земля ушла из-под ног, голова закружилась, а я все смотрела и смотрела не мигая на фото.

— Не может быть, чтобы это был он, — сказала Бруклин.

Вот только нельзя было ошибиться, увидев широкие плечи, мощную фигуру и сияющие темные глаза.

— Не может быть, — повторила Брук.

У него были такие же темные волосы, та же футболка, те же длинные и рельефные, как у пловца, руки. Единственное отличие, которое я заметила на фото, — это татуировка. Точнее даже две. Вокруг каждого бицепса вились широкие полоски, похожие на набор древних символов.

— Это же не он, Лорелея?

На фотке он был такой же умопомрачительный, такой же нереальный, будто из другого мира. Не знаю почему, но для меня все это имело смысл.

Тяжело сглотнув, я спросила:

— А что, если это и правда он?

— Лор, — покачал головой Глюк, — это невозможно.

— Может быть, это его отец или даже дедушка. — Бруклин посмотрела вверх. — Многие дети похожи на родителей.

— Сами подумайте, — сказала я. — Вспомните, на что он способен.

Я еще раз изучила снимок. Надпись внизу гласила: «День, когда мы потеряли любимого брата и друга».

— А вдруг это и правда Джаред, и он был в школе в тот день, когда умер брат мистера Дэвиса? — Я вспомнила о словах отца Кэмерона. — Кэмерон называет его жнецом. Может, так оно и есть.

— В смысле? — спросила Бруклин и отодвинулась от меня.

Я нерешительно прикусила губу, а потом сказала вслух то, о чем думали мы все:

— Вдруг он и правда мрачный жнец?

— Разве тогда ты не была бы уже трупом? — внезапно разозлился Глюк, да так, что аж стиснул зубы.

Судя по всему, мой друг впал в полнейшее отрицание. Да я бы и сама туда впала, блин, но трудно не замечать очевидное.

Видение, авария, драка, огнестрельные раны, которые не оставили на Джареде ни единой царапины, тот факт, как легко он встал на ноги, спрыгнув с пикапа Кэмерона прямо на ходу. И вообще все в нем — каждое движение — неземное и так и дышит опасностью.

— В Джареде нет ничего обычного и нормального, — сказала я и посмотрела на Глюка. — И в Кэмероне тоже. Он другой, ты сам так говорил. И он всегда таким был.

Глюк выдал мне снисходительную улыбочку:

— Ладно. Пусть Ковач — долбаный мрачный жнец. А Кэмерон тогда кто?

На этот вопрос ответа я не знала.

— Я всего лишь считаю, что мы должны рассмотреть такую возможность.

— Ага, возможность из оперы шизанутых. — Глюк провел рукой по колючим волосам.