Смерть и фокусник

Не так уж сложно было накинуть шнур на шею несчастному мальчику и привязать другой конец к клетке лифта. После этого он спустился по лестнице обратно к себе в квартиру, чтобы позвонить инспектору Флинту со своей выдуманной историей о таинственном незнакомце, очевидно, подражая тому, что Олив Тернер рассказала полиции в Доллис-Хилл. С того момента как к нему приехали полицейские, кто-то все время находился рядом со Стенхаусом. По сути это было убийство на расстоянии. Когда Флинт спускался на лифте вниз, шнур на шее мальчика затянулся и прикончил его, оставив его висеть в шахте лифта и создавая иллюзию, что он был убит в то время, когда Стенхаус находился под охраной полиции. Кроме того, шнур уже был достаточно ветхий, чтобы под тяжестью тела Пита он в конце концов оборвался и тот снова упал бы на крышу лифта. В результате тело упало через большой квадратный люк ногами вперед и приземлилось внутри лифта. Это создавало впечатление, что Хоббс был убит на первом этаже, а его тело каким-то образом поместили в лифт.

Единственная аномалия здесь – люк в потолке. Хотя он достаточно велик, чтобы через него могло провалиться тело, это привело бы к тому, что сам люк остался бы открытым. Несомненно, вы бы заметили, как он раскачивается у вас над головой. Поэтому его заклеили каучуком, превратив в ловушку для вампира. Резина удерживала люк на месте, создавая иллюзию, что он закрыт и заперт, но позволяя ему открываться под весом падающего трупа. А когда труп оказался внутри лифта, жесткая и прочная резина вновь обрела свою первоначальную форму и вернула на место тонкий деревянный люк.

Он постарался присутствовать при обнаружении трупа, и пока трое полицейских осматривали его, а Делла Куксон в ужасе отвернулась, он воспользовался возможностью быстро закрыть люк, чтобы при любом осмотре был обнаружен герметично закрытый лифт. Единственным свидетельством его преступления был шнур, привязанный к клетке лифта на пятом этаже, и полоска резины. Я уверен, что и то, и другое теперь уничтожено.

Некоторое время никто не произносил ни слова. В конце концов тишину нарушил Маркус Боуман:

– Ну, это все объясняет, не так ли?

– Не совсем, – возразил Флинт. – Это объясняет два убийства. Но ничего не говорит нам о местонахождении украденной картины, о «Рождении».

– О, это, – протянул Спектор. – Это самый простой аспект всего дела…

Но прежде чем он смог объяснить, кое-что произошло. Стенхаус, который стоял в наручниках на протяжении всего процесса объяснения его изощренных преступлений, незаметно потянулся в карман пиджака. Одним движением руки он достал оттуда бритву.

Это движение было сделано так быстро, что остальным членам компании понадобилось мгновение, чтобы понять, что именно происходит. К тому времени лезвие было уже у пульсирующей яремной вены Деллы Куксон.

– Инспектор Флинт, – произнес он, – мне нужно, чтобы вы вывели своих констеблей из коридора. Мы с мисс Куксон собираемся прокатиться. Я заметил на дороге желтую машину. Кому она принадлежит?

Боуман, который был потрясен зрелищем внезапного насилия, опустил глаза в пол.

– Маркусу, – ответила Лидия, – моему бывшему жениху.

– Дайте мне ключи, мистер Боуман.

Боуман встал, чтобы отдать ему ключи, и когда он их протягивал, Спектор заметил, что руки у него дрожат. Стенхаус взял ключи и подтолкнул Деллу к двери.

– Не делайте глупостей, – посоветовал Флинт.

Спектор наблюдал из окна гостиной, как закованный в наручники Флойд Стенхаус заталкивает Деллу Куксон в желтое авто и забирается следом за ней.

Стенхаус мрачно смотрел им вслед, пока Делла заводила двигатель и отгоняла машину от бордюра. Бритва сверкнула в лучах утреннего солнца.

Когда машина начала набирать скорость, Спектор и гости высыпали на улицу, чтобы посмотреть, как убийца и его пленница с ревом уносятся прочь. Но прежде чем автомобиль доехал до конца Доллис-Хилл-роуд, тихий пригородный воздух пронзил выстрел. Задняя левая шина лопнула, и машина с визгом накренилась, оставляя на дороге дугообразный след из обгоревшей резины. Деллу выбросило из машины. А вот Флойда Стенхауса – нет.

Авто наехало на фонарный столб, и на мгновение единственным звуком было замирающее эхо от хруста металла и осколков стекла. Но затем топливный бак, видимо, загорелся. И гости наблюдали, как авто вспыхнуло.

Когда стало ясно, что для Флойда Стенхауса уже ничего нельзя сделать, все внимание переключилось на стрелка. Клод Уивер, все еще дрожа, добровольно отдал револьвер.

– В чем там дело, Спектор? – спросил Флинт.

Они вернулись в гостиную дома Рисов, где Олив Тернер насыпала сахар в рядком стоящие чайные чашки. Нервы у всех были изрядно потрепаны.

– Я пытался рассказать вам, Флинт. Если бы Стенхаус не прервал нас, я бы все объяснил.

– По поводу картины?

– Именно, по поводу «Рождения». Фокус в том, чтобы внимательно рассмотреть обстоятельства вечера, когда умер доктор Рис, – что в нем отличалось от всех остальных вечеров? Когда я взглянул на это под таким углом, ответ был очевиден.

Пауза.

– Очевиден?