Смерть и креативный директор

Можно было бы позвонить, когда он уже дома, и задать наивный женский вопрос по поводу забарахлившей швейной машинки.

Но она боялась, что Коновалов с тихим смешком откажется составить ей компанию для спортивной игры, отговорившись, что не владеет ракеткой. А швейную машинку с ножным приводом посоветует сдать в утиль, ибо лет ей больше, чем Максу и Олесе вместе взятыми.

Похоже, сейчас он зайдет для того, чтобы обратиться к ней с какой-нибудь просьбой: водить на буднях Настю в бассейн, например, или на занятия живописью в центр детского творчества. Ну и хорошо, ну и здорово, Олеся заранее согласна. Начало регулярным встречам с Максом будет положено.

И тогда, возможно, он ее заметит. И даже больше – она ему понравится.

И, может, полюбит, и это будет счастьем.

Он явился в темно-синем костюме с белой рубашкой – правда, без галстука – и при букете из пяти белых хризантем на длиннющих стеблях. Вид соседа ее сперва озадачил, но она быстро сориентировалась, сообразив, в чем дело: будет просить о чем-то достаточно сложном, поэтому и костюм, и хризантемы. Может, даже денег предложит за помощь. А она откажется, конечно. Или не надо отказываться? Смотря, что он от нее хочет. Однако имей в виду, Олеся, что деньги, примешавшись, могут стать препятствием для личных отношений.

Вид Коновалов имел несколько напыщенный. Он церемонно, с легким поклоном, вручил хозяйке букет, чем привел ее в еще большее недоумение, затем попросил позволения не разуваться и получил его, хотя Олеся предпочла бы, чтобы он не шлепал пыльными мокасинами по свежевымытому ламинату, но что ей оставалось делать?

Он вошел в комнату и застыл, осматриваясь.

– Присаживайся, – стесненно проговорила она, указывая на кресло у журнального столика. – Может быть, чаю? Или минералки?

И села сама на краешек соседнего, прижимая цветы к груди.

Кажется, что-то с ними нужно сделать… Кажется, в вазу поставить… А в какую? У нее всего две и обе невысокие. Значит, нужно стебли обрезать… Жалко такие замечательные крепкие стебли резать… Но нужно… Пойти на кухню, обрезать стебли, потом налить в вазу воды… Но в какую?!..

– Благодарствую. Не надо, – степенно произнес гость, усаживаясь.

– Да? Ну, хорошо. Как скажешь, – растерянно сказала она и посмотрела вопросительно.

– Я пришел с предложением, – самодовольным тоном изрек он. – Рекомендую его рассмотреть, внести поправки – если найдешь недочеты. Но, думаю, их и не будет. Если только мелкие детали. Итак, Олеся, излагаю.

И он изложил.

Поскольку Насте нужна нормальная мать, а ему – хозяйка в доме, то они с Олесей поженятся. Анна Ильинична, переедет в эту однушку, а новобрачная вселится в трехкомнатную квартиру Коноваловых. Можно будет жилплощадь переоформить, а можно и оставить как есть, по-родственному.

Далее. Олесе в обязанности будет вменено заботиться о муже и дочке – да, Настю она удочерит. Естественно, она должна будет вести хозяйство и обеспечивать семейный уют. С работы уйти не получится – не тот доход у Макса Коновалова, чтобы полностью закрыть все потребности семьи. А взамен Олеся приобретет статус замужней женщины, а это для слабого пола своеобразный фетиш и сверхценность, как это ни смешно. Вот, собственно, и все, если вкратце.

Высказавшись, он откинулся в кресле и выжидательно на нее посмотрел. Самодовольство на морде осталось. Кроме самодовольства читалось нечто похожее на предвкушение запланированной приятности.

– А каков твой взнос будет в наше общее дело? – уложив букет на середину стола, насмешливо поинтересовалась Олеся, недоумение и растерянность которой сменились горечью, и горечь крепла.

– Мой взнос? – с легким смешком переспросил Коновалов. – Ну, я обеспечу тебе защиту и покровительство. О прочих нюансах, – и тут он многозначительно повел бровью и так же многозначительно приподнял краешки губ в улыбке, – уверен, мы договоримся. Ты ведь, наверняка, захочешь еще ребенка. Так сказать, абсолютно твоего.

Олеся расхохоталась. Она смеялась долго и заливисто, вытирая тыльной стороной ладони выступившие слезы, и в перерывах смешливости делая указательным пальчиком успокаивающее движение в сторону гостя: мол, минуточку, одну минуточку, я сейчас… отсмеюсь только…

Задрав кверху брови, Коновалов молча наблюдал, никак не проявляя эмоций, хотя, впрочем, одну себе позволил – легкое недовольство.

Хорошо, когда есть домашние заготовки, и отнюдь не консервация имеется в виду.

Что там советовали делать Надежды Михайловны девчонки? Должна же Олеся что-то ответить самовыдвиженцу Максу Коновалову, менту? Она ответит. Словами Катюхи-сисадмина.

– Зачем я буду себя связывать, Макс? – весело спросила она. – Это скучно, Макс, неинтересно и безрадостно! Помнишь частушку: «Что же нам, красивым бабам, с мужиками не пожить»? Не помнишь? Ну, надо же… А я вот с первого раза ее запомнила.