Смерть и креативный директор

Откинувшись в кресле за письменным столом в своем служебном кабинете и сцепив руки на животе, майор Коновалов задумчиво рассматривал заставку ноутбука, хотя ничего нового увидеть на ней он не мог, поскольку она была заставка-ветеран, кочующая с хозяином из компьютера в компьютер. Изображала она трехмачтовую бело-парусную яхту на фоне синего неба и белых барашков ярко-бирюзовых волн до самого горизонта. Естественно, в небе наличествовали чайки. Естественно, в волнах плескались дельфины – целая стая черно-белых дельфинов. Пошлятина, конечно. Олеся, увидев, сморщила бы носик и обозвала бы ее китчевой. Но Коновалову картинка нравилась, имеет право, а соседка этот шедевр никогда не увидит.

По результатам сегодняшних переговоров со старшим опером он сделал вывод, что ничего своей акцией не добился, если не считать достижением тот факт, что его немотивированная неприязнь к коллеге усилилась, не перестав быть столь же немотивированной. Работу свою тот знает.

С другой стороны – ну, а чего Максим хотел? Пересмотра дела? Предъявив в качестве аргументов сомнительную версию об орудии убийства и задав пару-тройку вопросов на засыпку? Это несерьезно.

Футболку еще приплел, якобы в пятнах крови – вообще стыдоба. Будто забыл, какие истеричные фантазии рождаются в бабьих головах. Это он не про Олесю, это он про экономку михеевскую. А Олеська просто ухватилась за полученную от той информацию, как за соломинку, это понять можно.

Кстати, непременно следует ей рассказать, что не в крови, а в мясном соусе была перепачкана вещь. Во-первых, он обозначит, что принимает участие в ее печальке. Во-вторых, предостережет от глупых поступков – незачем время тратить на обход всех с ее точки зрения подозреваемых, результат будет одинаков. В-третьих, появится повод с ней поговорить – хоть по телефону, хоть лично. Лично, конечно лично. Он зайдет сегодня к ней после работы.

Или лучше сначала домой заскочить? Мамка фаршированные перцы обещала, их Максик уважает. Если не поевши к соседке пойти, вздумает она еще, чего доброго, пригласить его на ужин из замороженных полуфабрикатов, а отказать он не сможет. Нет уж, нет уж, увольте. Он знает, чем соседка питается, у Настены выведал.

Кстати, про стрелки на разбитых часах тоже надо будет ей поведать, даже если Олесе это знать неприятно. Девочке нужно свыкнуться с мыслью, что ее сестра – убийца, хоть и совершила преступление в состоянии аффекта. Свыкнуться и перестать себя изматывать.

При мысли о часах почувствовал Коновалов неясное беспокойство. Что-то было нелогичное в этой истории, но что?

Встал из-за стола, принялся мерить кабинет шагами.

Когда перед ним предстала истина – и он понял, что это истина, – он так разволновался, что не сразу отыскал нужный номер среди контактов в смартфоне.

– Семёнов, ты у себя?

– Через час, примерно, буду. Меня сменить тут должны…

Коновалов перебил, не дослушав:

– Я знаю, кто убийца.

– Неужели? – услышал он в трубке ехидный голос. – Так ведь и я тоже знаю. Скажу тебе больше – я с ним парой слов перекинулся. Кстати, поблагодарить тебя должен за наводку.

Коновалов этого не ожидал. Помедлив, произнес сдержанным тоном:

– Ну, что ж. Давай сличим наших подозреваемых.

Пройдя метров сто от стеклянных дверей клиники «Форева-здрав» до автобусной остановки, Олеся слегка промокла под мелким дождичком, хотя могло быть и хуже – выручил длинный плащ. Но ей пришлось ступить в лужицу, выходя из автобуса на конечной, и Олесе показалось, что кроссовки хлебнули воды. Спустившись в метро, вспомнила, что готовой еды дома нет. Прислушавшись к ощущениям в ступнях, успокоилась, что обувь изнутри сухая, и простуда ей не грозит. Значит, можно не спешить и перекусить по дороге – например, в ресторанном дворике какого-нибудь торгового центра, расположенного невдалеке от подземки. Выбор пал на ТЦ «Европейский» на площади Киевского вокзала – небольшой крюк ей придется, конечно, сделать, зато быстро утолит голод.

Народу там было что пчел в улье, а его разноголосое жужжание силилось перекрыть звуки африканской музыки, рвущейся из четырех динамиков под потолком. Видимо, ритмы тамтама должны были поторопить жующую публику жевать более активно, дабы уступить место за столиком новым посетителям. Свободные места были в дефиците, но Звягиной повезло.

Водрузив поднос с двумя блинчиками и стаканом чая на длинную стойку, рассчитанную на пять человек, и устроившись на высоком табурете между дамой предпенсионного возраста, манерно отделяющей чайной ложкой от бисквитного пирожного крохотные ломтики и красивым движением отправляющей их в рот, и молодым человеком с бейджем салона связи на нагрудном кармане рубашки, который жадно поедал огромный бургер, запивая колой и не отрывая глаз от смартфона, Олеся принялась неторопливо поглощать свою еду, задействовав на полную мощность весь пофигизм.