Смерть и немного любви

Лето кончилось, а в ноябре Артюхин должен был идти служить в армию. После того случая они встречались иногда на улице или во дворе, и Лариса робко и нежно улыбалась ему, а он заговорщически подмигивал. Несколько раз Лариса видела его с девушками, и ядовитое жало ревности пронзало ее маленькое сердечко.

Через два года он вернулся, и Лариса поняла, что любит его еще сильнее. Все эти два года она мечтала о нем, мечтала, как он вернется и увидит ее, повзрослевшую, красивую, и непременно влюбится. Но когда вновь увидела его, ей стало плохо в буквальном смысле слова. Закружилась голова, и сердце остановилось. За два года она так распалила себя, что теперь при виде Сергея чуть не теряла сознание. Она умирала от любви. Только слепой мог этого не заметить, а Сергей Артюхин слепым не был.

Через месяц после возвращения он встретил ее в том же сквере, она сидела на той же скамейке, что и два с лишним года назад. Словно прождала его здесь все это время.

– Как дела? – весело спросил он, присаживаясь рядышком.

– Я тебя люблю, – выпалила она, не в силах справиться с собой, и уставилась на него огромными бездонными глазищами.

– Ух ты!

Он достал сигареты, закурил.

– Сколько ж тебе лет? Шестнадцать?

– Пока пятнадцать.

– И уже любишь? – Он насмешливо улыбнулся.

– Не уже, а целых два года!

Она так измучилась за эти два года, что даже не испытывала неловкости. Ей было уже все равно.

Сергей ухмыльнулся и плотоядно оглядел ее округлую и вполне женскую фигурку. В конце концов, она ведь уже не девица…

– Ну, если любишь, тогда пойдем.

Он крепко взял ее за руку и повел куда-то, как оказалось, к приятелю, который уехал и оставил ему ключи от квартиры.

С того дня Лариса Самыкина превратилась в преданную собаку Сергея Артюхина. Он совершенно не воспринимал ее, девятиклассницу, всерьез, мог у нее на глазах крутить романы с другими девицами, приводить их к себе домой и уезжать с ними то в Петербург «на белые ночи», то на море, то еще куда-нибудь «погулять и попить водочки». Она страдала, теряла сон и аппетит, не могла учиться. И по первому зову мчалась к нему, счастливая и сияющая. Она принадлежала ему целиком и без всяких условий.

С возрастом, как ни странно, это не прошло. Сергей не перестал крутить с другими женщинами, но теперь уже делал это не так явно. Лариса стала взрослой, и он ее щадил. Именно щадил, потому что стыдно перед ней ему не было. Иначе разве он признался бы ей, что изнасиловал какую-то деваху? И не просто признался, а попросил подтвердить алиби…

…Мучитель слушал Ларису внимательно, ни разу не перебил, только иногда задавал вопросы, и в какой-то момент ей показалось, что он ей почти сочувствует. Может, у него была несчастная любовь, подумала она, и он на этой почве свихнулся. Может, если с ним разговаривать по-человечески, он подобреет, смягчится и не станет больше ее бить.

– И не противно тебе любить такого подонка?

Вопрос оказался неожиданным для Ларисы. Почему ее мучитель решил, что Сережа – подонок? Разве она сказала о нем хоть одно худое слово? Разве пожаловалась на него?

– Он не подонок, – возразила она. – Он очень хороший.

– Да он же тебя растлил, какой же он хороший. Тебе пятнадцать лет было, это ж статья уголовная, ты что, не соображаешь?

– Но я его любила, – кинулась Лариса защищать своего возлюбленного. – Я же сама хотела, он меня не растлевал. Не смейте так говорить о нем.

– Любила ты. – Он презрительно скривился. – Да твой Сережа тебя в грош не ставит, а ты говоришь: «Любила». Увидел телку молоденькую, свеженькую, которая умирает от желания, аж мокрая вся сидит, так почему не попользоваться? Плевать он хотел на твою любовь и на твои переживания. Вон приспичило ему – пошел и изнасиловал первую попавшуюся девушку, хотя ты его целыми днями ждешь не дождешься. Да и сама ты ничем не лучше его. Он девушку изнасиловал и избил, а ты его покрываешь, следователя обманываешь. Ты же такая же женщина, как и она. Неужели тебе не жалко ее? Себя-то поставь на ее место.

– Была я на ее месте, – тихо сказала Лариса. – Я же рассказывала.

– Э, нет, то совсем другое. Ты по глупости своей пострадала, сама виновата, что потащилась с незнакомыми парнями в подвал. Музыки тебе захотелось, видишь ли! А она-то чем виновата? Тем, что твоему дружку в штанах приперло? Ты себя с ней не равняй, сучка похотливая. Ты в десять, нет, в сто раз хуже ее. Ты такая же дрянь, как твой хахаль. Он над тобой измывается, а ты терпишь, значит, ты ничем не лучше его. Что заслужила, то и получила.

– Я люблю его, – произнесла она еле слышно. – Я ничего не могу с этим сделать. Я пробовала уйти от него, но поняла, что не могу. Он меня как околдовал.

Она все еще надеялась откровенностью и искренностью вызвать в нем хоть какие-то человеческие чувства. Но ее мучитель распалялся с каждой секундой все больше, глаза засверкали недобрым огнем, губы побелели. Лариса поняла, что просчиталась, что все оборачивается совсем не так.