Смерть и приятные голоса (= Губительно приятные голоса)

- Да, наверное,- согласился я, немного поостыв.- Но он иногда чересчур увлекается импровизацией,- проворчал я, вспомнив, как он повел Эвелин Росс в густые заросли рододендронов и как ретиво он принялся за ней ухаживать просто с места в карьер. Это уже была личная инициатива Марселя, а не Хьюго. Это Марсель наверняка не может пропустить ни одной интересной женщины. И, конечно, он нацелился на Эвелин, хотя Урсула намного эффектнее и привлекательнее. Впрочем, у него не было иного выбора, поскольку Урсула якобы его сводная сестра. Естественно, он не смел даже смотреть в ее сторону. Я задал очередной вопрос:

- Сэр, а где же сейчас настоящий Хьюго?

- Полагаю, где-то в Лондоне. Его след был потерян, когда он поднялся на борт парохода, отправлявшегося через Ла Манш в Англию. Частному детективу было поручено завершить слежку на причале. Так что о том, что происходило потом, я могу только догадываться. Видимо, уже на пароходе они должны были встретиться с Марселем. Пароход благополучно отплыл, и теперь Хьюго надо было решать, как же все-таки действовать дальше. Едва ли друзья решили затеять что-то, так сказать, недозволенное законом.- Сэр Фредерик переменил позу, сев поудобнее.- Полагаю, Хьюго было страшновато соваться в фамильную берлогу, и он уговорил друга явиться сюда вместо него. Не уверен, что эта шутка оказалась очень удачной. Но ведь у каждого свои причины и объяснения для тех или иных поступков.

Тому же Марселю, вероятно, просто хотелось выручить друга. И ведь, согласитесь, это очень увлекательно, настоящее приключение. Думаю, у молодых людей и в мыслях не было ничего дурного.

- У них, видите ли, не было...- тихо пробурчал я,- а этот ваш лицедей не подумал, что из-за его шуточек тут могут случиться крупные неприятности?

Однако сэр Фредерик, вероятно, не услышал моего вопроса и рывком поднялся с кресла.

- Ну что же! Пора нам вернуться к обществу. Смотрите, слушайте, но сами ни слова, договорились?

- Буду нем, как три обезьяны,- пошутил я.

- Как одна из обезьян,- поправил меня сэр Фредерик.- Одна была слепой, другая глухой, третья немой. Вы будете третьей. Думаю, нам с вами нужно быть начеку, пока не убедимся, что не затевается никаких бесчестных игр. Бог даст, все разрешится само собой. Марсель через несколько дней отбудет в Лондон и встретится с Хьюго. А тот по его рассказам поймет, что никогда не сможет обрести здесь родной очаг. Потом они вдвоем вернутся в Париж, и это будет весьма мудрый поступок.

Голос у сэра Фредерика был тихим и ласковым, будто ему пришлось разговаривать с капризным пациентом, вдруг впавшим в истерику. Однако я совершенно не верил, что все закончится тихо и мирно. Да и сам доктор вряд ли верил в подобный финал. Я обратил внимание на то, что мой покровитель ни разу не заговорил о моем отъезде, о том, что теперь, когда он тут, я могу отправляться куда угодно. Видимо, я был пока еще ему нужен.

Я двинулся следом за ним по толстому ковру. Мне и самому не терпелось вернуться в гостиную к другим... точнее, к Марселю и Эвелин. Сэр Фредерик толкнул тяжелую дверь, скрытую огромной шторой, и сразу в плотную тишину ворвались звуки фортепьяно, смех, веселый гомон и мужское пение. Эти звуки доносились из гостиной.

Глава 15

Никогда не забуду того вечера. Такие вечера, дни и даже недели выпадают иногда в жизни каждого из нас. В такие моменты мы верим, что в мире не существует насмешек, порожденных отчаяньем, верим, что за всей этой обступившей нас блеклой рутиной, за смертной скукой и горьким разочарованием, за обманами и крушениями надежд таится желанное счастье. Я помню, что я тогда подумал: "Почему мы не можем так жить всегда?" Что означало это "так" я едва ли смог бы объяснить в тот вечер. А сейчас я лишь точно знаю, что вечер был дивный, а почему он таким выдался, так и осталось для меня загадкой.

Войдя в гостиную, мы увидели, что за фортепьяно сидит Марсель и, аккомпанируя себе, поет "На Авиньонском мосту", и с таким лихим озорством,сам его голос излучал смех,- что все слушатели пришли в полный восторг. Даже тетя Сюзан улыбалась и отстукивала такт ногой, а на губах ее благоверного играла глуповатая блаженная улыбка, и время от времени он с удалью бывалого щеголя оправлял усы. Урсула стояла рядом с Марселем, положив руку ему на плечо. Похоже, она тоже в этот момент забыла обо всем: об уплывающем из рук наследстве, о нежеланных сводных братьях, о желанном, но почти нереальном замужестве. Ей важно было только то, о чем пел Марсель: как маленькие мальчики и девочки танцуют на Авиньонском мосту... Мне казалось, еще немного, и Урсула начнет подпевать Марселю и сама закружится в танце.