Смерть и прочие хэппи-энды

– Аминь! – перебивает его Изабель, вставая, и ее стул скрипит по полу. – А теперь давайте поедим. Девочки, помогите мне с сервировкой.

Девочки бросают быстрые взгляды на отца, а затем вскакивают и идут за ней. Сесилия приносит мне коктейль из креветок. Он красиво разложен в коктейльном бокале: креветки на листе латука, приправленные соусом. И под звон столовых приборов мы начинаем свою трапезу. Когда мы заканчиваем с первым блюдом, Изабель с девочками убирают со стола пустую посуду. Причем Изабель не позволяет мне помогать.

– Ты гостья, – заявляет она, – так что сиди спокойно.

Следующим пунктом в меню – спагетти болоньезе, и девочки громко им восхищаются. Мартин говорит, как им обеим повезло, потому что у него в детстве такого Рождества не было.

Изабель глядит на меня, покачивая головой.

– Он говорит то же самое каждый год, – шепчет она, закатив глаза. – Еще один ритуал.

– А тебе, Изабель, есть что сказать? Если да, ты могла бы поделиться с нами.

– О-о, Мартин! – отзывается его жена. – Ты меня пугаешь.

Я перевожу взгляд на Мартина.

Что бы там ни произошло с Барри, знает Мартин о нем или нет, он явно чувствует, что что-то изменилось, и напыщен, будто павлин.

Мы доедаем спагетти.

– Хорошо, – произносит Изабель, промокнув губы салфеткой. – Если все закончили, соберите тарелки, девочки, и я подам десерт.

Девочки делают, что велено, и Мартин наблюдает за ними с удовлетворенной улыбкой. Это, наверно, единственный раз в году, когда он позволяет остальным делать всю работу по дому. Надо ведь и Изабель когда-нибудь потрудиться.

Сестра исчезает в кладовой и возвращается с огромным тортом «Павлова», украшенным клубникой.

– Мой любимый! – восклицает Сесилия. – Спасибо, мамочка!

– И мой тоже, – подхватывает София.

– Это я заказал клубничный, – сообщает Мартин.

Я улыбаюсь про себя. Может, когда-нибудь я подам на стол любимый десерт своих детей, и они скажут: «Спасибо, мамочка!», и я порадуюсь, что рядом нет никого, кто мог бы заявить – «это я заказал клубничный».

Несмотря на душевную боль, я позволяю себе немного оптимизма. Этот маленький человек, растущий внутри меня, – сейчас самое важное в моей жизни. Это единственное, что я не должна потерять.

И благодаря этому все прежнее – боль, травмы, потери – кажется теперь совсем незначительным.

– А у нас хорошие новости, – объявляет Изабель, и все взгляды обращаются к ней. – Тетя Дженнифер ждет ребенка.

Девочки взвизгивают от радости, бросаются ко мне и обнимают. А Мартин вскидывает брови, глядя на меня с подозрением и недоумением.

– Поздравляю, Дженнифер, – его губы изображают натянутую улыбку, – ты ходячее чудо.

– Спасибо, – откликаюсь я, – срок еще маленький.

– Это просто потрясающе, – произносит Изабель. Но тут ее лицо вытягивается: – Ох, сестренка! Как жаль, что Гарри проводит Рождество со своей мамой. Им обоим нужно было прийти сюда, мы ведь теперь одна семья.

– Нам нужно поговорить об этом.

– О! – вспоминает она. – Точно.

Потом мы помогаем Изабель с уборкой посуды. Мне приходится настаивать, чтобы меня к этому допустили:

– Может, я и гостья, но я проведу здесь несколько дней и вовсе не хочу, чтобы ты потом жаловалась на мою лень!

– Ну ладно, – откликается Изабель.

Мартин раздает нам указания: как заправить посудомоечную машину, какие тарелки нужно вымыть в первую очередь, в какой шкаф что поставить. Кажется, я начинаю понимать, почему вообще появился Барри.

Когда все убрано, Изабель объявляет, что нам – мне и ей – нужно по-сестрински поболтать в гостиной.

– А что насчет подарков? – спрашивает София.

– Вы должны подождать до завтра. И ты это знаешь. Таковы правила.

– Ох, – разочарованно стонут девочки.

– Идите и посмотрите «Дневники принцессы»[46] в зале с домашним кинотеатром. И захватите с собой папочку. – Изабель, взглянув на Мартина, наливает ему бокал хереса. – Вот, возьми. Тебе это пригодится.

– Хорошо, но не задерживайтесь слишком, – откликается Мартин.

– Мы пробудем там столько, сколько понадобится. – Изабель целует его в губы, и его глаза сияют.

Я впечатлена. И думаю: вот все, что ему нужно. Один поцелуй – и он распрямляет плечи. Мужчины такие простые. Если бы я только могла постичь их…

Изабель смотрит на меня:

– Что ты будешь, Дженнифер, – колу, газированную воду или простую? На что тебя тянет в беременности?

– Не уверена, что меня тянет на что-то определенное, но выпью газировки.

– Ну, давай рискнем и добавим немного лайма.

Мы заходим в гостиную, где сверкает рождественская елка и ждут подарки, и ложимся на диван – головами в разные стороны, переплетя ноги и прихватив бокалы.

– Так расскажи мне, – требует Изабель.

Она слушает с жадным вниманием, пока я рассказываю ей о Гарри и его большой лжи. «Вот сволочь! Это возмутительно!» А когда я заговариваю о парне на пустоши и моей большой лжи, ее глаза широко распахиваются, будто она ушам своим не верит.

– Это эпично! – бормочет она. И приподнимается на локтях. – Так ты сохранишь ребенка?

– Да, – отвечаю я, – если он у меня сохранится.

Сестра снова укладывается и отпивает из своего бокала.