Смерть и рождение Дэвида Маркэнда

Во время завтрака Маркэнд открывал рот только для того, чтобы есть и пить. Что-то произошло на табачных плантациях «Дин и Кo» в Коннектикуте. И когда в 1911 году зашла речь о слиянии, Маркэнд вспомнил этот завтрак и голодный огонек, сверкавший в глазах обоих «больших людей», когда его дядя говорил о своих землях в округе Авон. Это случайное воспоминание дало Дэвиду Маркэнду отправную точку: ОТП заинтересовано в наших владениях. Это было первое положение. Второе составляла надежда Маркэнда, втайне разделяемая его дядей, что, если они будут настаивать на очень высокой цене, ОТП откажется, и фирма «Дин и Кo» останется тем, чем она была в течение тридцати лет: сравнительно небольшим, независимым, неизменно процветающим торгово-промышленным предприятием. Маркэнд полусознательно исходил из обоих положений сразу, хоть они, несомненно, в корне противоречили друг другу. Он бегло ознакомился с табачными плантациями, которыми располагало в Америке ОТП, и ему стало ясно, почему именно земельные владения «Дин и Кo», больше чем какие-либо другие, теоретически ни в чем им не уступавшие, подходили для того, чтобы расширить поле деятельности объединения. Это помогло ему отстаивать свою точку зрения перед Поллардом и Тиббетсом, которые хотели, чтобы слияние состоялось, и опасались запрашивать чересчур высокую цену. А тайное несочувствие слиянию заставило Маркэнда настаивать до тех пор, пока дядя Антони, побуждаемый той же надеждой, не сломил упорства остальных. Они назначили непомерно высокую цену; они не отступились от нее, несмотря на протесты своих компаньонов, несмотря на усмешки, пожимание плечами и попытки отказа со стороны представителей ОТП; и они добились своего вплоть до последней акции, до последнего доллара дивиденда. После чего жалованье Маркэнда было значительно увеличено, а Чарли Поллард с уважением стал прислушиваться к мнению Маркэнда по всем вопросам — будь то о сравнительных достоинствах пльзенского и мюнхенского пива или даже об ужении рыбы на муху (искусство, в котором Поллард был специалистом).

Дверь тихо открылась — на пороге стоял девятилетний мальчик, посмеиваясь над «ленивцем», который неподвижно лежал, закинув руки за голову и высунув ноги из-под голубого одеяла. У него была отцовская круглая большая голова и черты лица матери, только окрашенные нежной мальчишеской суровостью, но трепетная живость его движений не свойственна была ни одному из родителей.

— Хелло, папа! — сказал он.

— Хелло, сын!

— Пойдем сегодня в парк?

— Представь себе, не могу. — Рука Маркэнда протянулась и погладила волосы мальчика.

— Ну, вот! Никогда ты не можешь.

— Но-но, это неправда.

— Мы хотим взять с собой мой новый велосипед.

— Я бы с радостью. Но сегодня важное собрание у тети Лоретты.

— Дело? В воскресенье? У тети Лоретты?

— Ты мне не веришь?

— В воскресенье не занимаются делами, папа. Воскресенье — веселый день.

— А какой же день скучный?

Тони поднял свои глубокие серые глаза на отца, и у обоих в зрачках заискрился смех. Маркэнда снова охватило изумление: жизнь, которой дышит тело его сына, живее, чем все привычное в нем самом.

— По-моему, все дни веселые, — заявил Тони.

— Вот это правильно, — согласился отец.

Тони направился к двери.

— Ну, ты поскорее. Я подожду тебя с завтраком.

— Превосходно. А может быть, отложим прогулку до послеобеда?

— Ах, папа, никак не могу. После обеда я занят. Вечеринка у Питера.

— Ну вот, видишь. Двум занятым людям не так легко сговориться. А что, Марта тоже идет?

— Что ты, папа! Еще малышей звать! Будут только несколько мальчиков из нашего класса.

— Ну, иди пока. А пирожки будем есть вместе. — Маркэнд вскочил с постели.

Нежность и радостное изумление взрослого вызвали бессознательный отклик в ребенке.

— Вот это будет здорово! — Он подбежал к двери. Но тут же спохватился, как бы устыдившись своего порыва. И стремительно распахнутую дверь притворил за собой очень осторожно.