Смерть и самый короткий день

- Мейвис,- сказала она вошедшей горничной,- приготовь мастеру Майлсу ванну и вымой ему голову, а потом подай ему ужин в постель. Оставайся с ним, пока он не заснет. Майлс - чувствительный ребенок и перенес сильный шок. Сейчас он весь напряжен - как, впрочем, и я.

- Верно, мадам,- согласилась Мейвис.- Думаю, ему одиноко в конце коридора.- Она шагнула вперед.- Говорят, он ходил во сне прошлой ночью, когда убили бедного мистера Джона.

- Чепуха, Мейвис!- резко сказала Ева.- Майлс не ходит во сне - должно быть, он просто шалил. В любом случае, здесь для него нет места.

- Если хотите, мадам, я постелю ему здесь,- предложила Мейвис.

- Нет-нет! Нечего ему потакать. Он должен научиться быть один. Там ему будет лучше, чем здесь со мной. Кроме того, этой ночью я должна хорошо выспаться. Дай ему горячее молоко и аспирин. Можешь немного почитать ему только ничего возбуждающего. И сюда больше не возвращайся. Я сама что-нибудь поем перед сном. Не хочу, чтобы меня беспокоили.

- Хорошо, мадам.- Мейвис опустила взгляд. Она прислуживала Еве уже десять лет, поэтому знала, что ее распоряжения следует выполнять безоговорочно.

Майлс заглянул в дверь.

- Я встретил дядю Вэла, выходившего из кабинета дедушки. Он сказал, что сейчас придет. Можно я возьму в кровать мандарин?

- Нет, дорогой. Я хочу, чтобы ты выпил горячее молоко, а оно с мандарином плохо сочетается.

- Спокойной ночи, мама.

- Спокойной ночи. Постарайся поспать как следует. Спокойной ночи, Мейвис.

- Спокойной ночи, мадам. Пойдем, мастер Майлс.- Мейвис пробормотала себе под нос.- Нас здесь не хотят.

Глава 10

Войдя в комнату, Валентин направился к Еве. Страх, терзавший его весь день, достиг апогея, ибо он знал и не мог отрицать его причину: он был отчаянно влюблен в Еву, а она это понимала и использовала. Если ему удастся спастись, то только причинив себе мучительную боль, как человек, который вынужден отрубить себе руку, куда его укусила змея. Но он опасался, что уже слишком поздно, так как яд проник ему в кровь.

- Тебе понадобилось много времени, чтобы прийти сюда,- заметила Ева.

- Я думал, ты хочешь побыть одна,- ответил Валентин.

- Нет.- Она покачала головой.- Ты боялся.

- Чего?- Он стоял перед Евой, внешне спокойный, но в душе трепеща от ее глубокого мелодичного голоса и поразительной красоты, которую она надела на себя, как живую маску, прежде чем принять его.

Темные глаза Евы сверкнули.

- Ты не знал, как я восприняла смерть Джона,- с презрением сказала она.- Ты не был уверен, застанешь ли меня убитой горем, притворяющейся потрясенной или абсолютно равнодушной - ни один из этих вариантов тебе бы не понравился. Садись - я не могу видеть, как ты стоишь надо мной, словно полисмен, дорогой Валентин.

Он сел, но не рядом с ней, так как хотел наблюдать за ее выражением лица, таким же изменчивым, как и голос.

- Господи, Ева!- воскликнул Валентин.- Ты не перестаешь меня удивлять!

- Ты недооцениваешь меня, дорогой,- усмехнулась она.- Какой бы я ни была и как бы ни выглядела, я не лгунья и не лицемерка, если только меня не принуждают быть ею. Я отослала всех на ночь, чтобы нас не беспокоили и не подслушивали, так как собираюсь сказать тебе правду, нравится тебе это или нет.

- Почему?

- Потому что, к моей досаде и крайнему неудобству, я в тебя влюбилась... Нет, не прерывай меня. Сначала посиди и послушай.

- Я слушаю.

- Когда ты вчера снова вошел в мою жизнь, я только что совершила колоссальную глупость - вышла замуж за человека, который любил меня и которого я не любила.

- Тогда ты не должна была выходить за него,- сказал Валентин.

- Я и не говорю, что должна, а лишь то, что я это сделала. Пойми, я не извиняюсь, а просто объясняю свою ошибку. Я вышла за Джона, потому что он умолял меня об этом и потому что мне больше ничего не оставалось. Это была глупость, так как я всегда знала, что такой брак не принесет ему счастья.

- Согласен,- кивнул Валентин.- Думаю, если бы его не убили, он бы в конце концов застрелился сам. Иногда я не в состоянии поверить, что он этого не сделал.

Ева прищурилась.

- Значит, ты считаешь, что это и моя вина?

- Была бы твоя, если бы он застрелился,- сказал Валентин.- Но раз это не так, затрудняюсь ответить.

- Ты предполагаешь, что его убила я?

- Ты могла это сделать. Я не говорю, что это так - у меня нет доказательств.

Валентин смотрел на Еву, откинувшись на спинку кресла и стиснув подлокотники. Он ожидал вспышки гнева или страха. Но в глазах Евы светилось нечто вроде любопытства или даже юмора.

- Не возражаешь сообщить, что подало тебе такую идею?

- Ну...

- Говори, Валентин, не бойся. Я не застрелю тебя. У меня нет револьвера.

Он усмехнулся.

- Одолжить тебе мой?

- А у тебя он есть?

- Конечно. Но полиция знает, каким оружием воспользовались прошлой ночью.

- Ты не сказал, что заставляет тебя думать, будто я убила бедного Джона.

- Ладно, скажу. Прошлой ночью у вас произошла бешеная ссора.

- О да,- с презрением отозвалась Ева.- Он был пьян. Когда Джон выпивал лишнее, то становился мрачным, слезливым и преисполненным жалости к себе. Я вообще не выношу пьяных, но Джон вел себя просто невыносимо.