Смерть и солнце

Когда сэр Ирем только начал говорить, Крикс порывался перебить и возразить, что Лейда вовсе не такая, но потом он осознал, что Ирем сейчас думает совсем не о его подруге, и сразу раздумал вмешиваться. Крикс боялся лишний раз упомянуть об Айе, потому что опасался, что по его тону мессер Ирем сможет догадаться, что южанин что-то от него скрывает. Мысль об их последнем разговоре с Айей была для «дан-Энрикса» источником неиссякаемых сомнений, беспокойства и угрызений совести. Наверное, если бы Ирем первым начал разговор об Айе, Крикс бы не сумел сдержаться и посвятил коадъютора в её секрет, нарушив свое обещание молчать – но с самого отъезда Королевы рыцарь делал вид, как будто он даже не помнит о ее существовании, и, хотя энониец сильно сомневался в том, что это соответствует действительности, поведение его сеньора убеждало Крикса в том, что Айя совершенно правильно оценивала ситуацию. Сегодняшняя речь мессера Ирема была первым за эти месяцы свидетельством того, что, несмотря на показное равнодушие, рыцарь был уязвлен решимостью, с которой Королева Алой гавани оборвала их связь. "Дан-Энриксу" было неловко, словно он только что подслушал признание в любви, отнюдь не предназначенное для чужих ушей. Впрочем, в каком-то смысле так оно и было. Вряд ли Ирем стал бы говорить все это, если бы до конца понимал, кому и что он говорит.

- Думаю, нам уже пора вернуться в Адельстан, - сказал его сеньор тем временем, взглянув на пасмурное небо так, как будто бы действительно рассчитывал увидеть солнце и определить, который теперь час. - Правда, сегодня мы убили больше времени на разговоры, чем на дело, ну да ничего. В следующий раз можно будет начать пораньше. А сейчас пошли.

Крикс отступил на шаг.

- Я не могу, мессер. Меня ждут в Академии.

- А! - кратко отозвался Ирем. И не добавил больше ничего - только смерил юношу пристальным взглядом.

С того дня, как Орден предотвратил покушение на императора и арестовал большую часть заговорщиков – за исключением тех, кто успел вовремя покинуть город, – в Адельстане проходили бесконечные допросы. Ирем желал знать все планы заговорщиков, а также все, что им известно о мятежниках в Бейн-Арилле.

Лорд Бейнор Дарнторн держался высокомерно – вероятно, понимал, что его никакие ухищрения уже не выручат. Филомер Финн-Флаэн, напротив, явно не воспринимал происходящее всерьез. Крикс всегда считал мессера Филомера недалеким и самодовольным человеком, но сейчас он начал понимать, что Филомер попросту туп, как пробка. Его сыновья, не унаследовавшие фатальной глупости родителя, гораздо лучше представляли свои перспективы, и в беседах с рыцарями Ордена попеременно нагличали, торговались или принимались унижаться. Это было отвратительно, но больше всего Крикса огорчала та веселая жестокость, с которой на эти выходки реагировал лорд Ирем, лично проводивший многие допросы. Юноша не мог отделаться от ощущения, что его сюзерен не просто выполнял свои обязанности, но и получал от этого искреннее удовольствие.

Крикс поприсутствовал на нескольких таких допросах и решил, что сыт ими на всю оставшуюся жизнь. Правда, вопреки опасениям «дан-Энрикса», Ирем ни разу не повысил голос ни на одного из арестованных, без возражений принимал любые жалобы и даже с Бейнором Дарнторном разговаривал так церемонно, словно эпизод с затрещиной никогда не имел места. Но именно поэтому бессмысленно было даже пытаться говорить с мессером Иремом о его отношении к мятежникам. Вздумай Крикс в самом деле заикнуться об этом, Ирем, несомненно, поднял бы оруженосца на смех. И спросил бы, не угодно ли дан-Энриксу, чтобы он проливал над изменниками слезы сожаления.

Поэтому Крикс с некоторых пор все время пропадал в Лаконе – благо его положение успело стать настолько неопределенным, что он мог позволить себе почти все. Мог даже уклоняться от обязанностей, которые выполняли остальные члены Ордена. Конечно, коадъютор всегда мог потребовать, чтобы "дан-Энрикс" бросил все свои дела и находился при его особе, как и полагается оруженосцу, но, если бы сэр Ирем это сделал, Крикс официально попросил бы рыцаря освободить его от службы в гвардии. И коадъютору пришлось бы его отпустить, поскольку никаких обетов Рикс пока что не принес.